Так с 1995 года Алексей Иванович вошел в команду Полежаева. Курируя общественные организации, политические партии и конфессии, он нередко в кругу близких в минуты откровения признавался с широкой улыбкой:
— Могу с уверенностью констатировать, не боясь высокопарных слов, что я стал счастливым человеком. Потому что моя позиция, как человека и гражданина, полностью совпадает с позицией Леонида Константиновича. — И глаза его сияли неподдельным довольством. — Он ни разу не давал мне незаконных указаний... — убрав улыбку, прихмуривал брови, — как это мог позволить себе Борис Ельцин. — И вновь улыбка украшала его лицо. — Поэтому работать — легко!.. В отличие от того прокурорского кресла, которое я, — хмыкнул пренебрежительно, — опробовал в Москве. Моя позиция как ученого, как преподавателя тоже совпадает с позицией губернатора. При общении с ним открылись для меня его новые грани... я бы сказал, талантливого руководителя. Это — крупный хозяйственник...
При этих словах смотрит пытливо на собеседника, выискивая у того недоверчивость или еще что-то.
— Не подумайте, — оговаривался, — что я уподобляюсь той лисе, что сыра хотела... Мне это ни к чему. Говорю искренне, что Полежаев действительно крупный организатор. И еще я убедился, что он замечательный гуманитарий, то есть человек близкий мне по складу мышления. Он глубоко интересуется историей. Его просто интересно слушать, когда он приводит исторические факты, параллели. Я нашел в нем очень близкого себе человека. И потом он глубоко интересуется религией.
Действительно, не раз в разговорах они, Полежаев и Казанник, касались религиозных тем.
— Мечтаю о том, — говорил Алексей Иванович губернатору, что, когда я уйду из Администрации, хотя бы в каждом райцентре будет православный храм. Оставить добрый след на земле — это... — и замолкал многозначительно.
— Почему только православный? — спрашивал губернатор, и губы его подрагивали в усмешке. — Ты у нас, Алексей Иванович, в ответе за все религии и конфессии. Иудеям синагоги нужны, мусульманам — мечети, лютеранам — кирхи, католикам — костелы, буддистам — пагоды. Область наша многонациональная...
— Я помню об этом, Леонид Константинович, однако... — И опять, не договорив что-то, замолкал, глядя округленными глазами на губернатора.
—Согласен, — понимает его недоговоренность губернатор, — православие — все же главенствующая у нас религия. Это как при коммунистах было: все нации равны, все братья, но русская нация — старший брат.
— Совершенно верное сопоставление! — восклицал Алексей Иванович. — Все религии равны. Потому как Бог один у всех. Однако православие...
— Искренне веруешь? — останавливал его вопросом губернатор.
Алексей Иванович уклонялся от прямого ответа.
— Все мы, Леонид Константинович, во что-то верим. Без веры мыслящий человек существовать не может.
Губернатор не доискивался до его истинной веры. Говорил о себе:
— В безбожии я вырос. Помните нашу, советскую, школу? Какое было издевательство над религией, втаптывание в грязь ее догматов, глумление над верующими... А ведь это такой пласт культуры, такое положительное нравственное воздействие на человека...
И Полежаев заключал с мечтательностью в больших черных, чуть грустноватых глазах:
— Я, Алексей Иванович, согласен с вами. Даже скажу больше... Хотел бы закончить свою губернаторскую миссию, когда не только в каждом районном центре, но и в каждом селе была бы церквушка. Как до революции было... Ведь, основывая село, мужики в первую очередь рубили церковь, сами ютились временно в землянках.
…Губернатор свел крутыми скобками к переносью брови:
— Что у вас за печальная новость? — вздохнул. — Печальных, Алексей Иванович, хватает...
— Нет, нет, — заторопился Алексей Иванович, — ничего необычного... — Замешкавшись немного, поправился: — Хотя, напротив, для наших мест явление необычное. Владыка Феодосии через меня просил вас завтра к пятнадцати приехать на место, где ранее была шестая колония. Это километров пятьдесят от Омска в сторону Черлака. Там Иртыш, подмыв правый берег, останки бывших заключенных вымыл. Масса человеческих костей!.. Владыка с церковнослужителями Поклонный крест ставить будут. Очень они просили, чтобы вы поприсутствовали.
Губернатор от таких просьб никогда не отказывался.
— Передайте, — сказал Казаннику, — обязательно буду...
Взаимоотношения у них с архиепископом (впоследствии митрополитом) Феодосием были теплыми, общеуважительными.
Губернатор, бывая по большим церковным праздникам в Свято-Никольском казачьем соборе, всегда с большим вниманием слушал проповеди Феодосия. В проповедях архиепископа сквозили не только призывы к терпению, уважению и соблюдению христианских традиций, но его нравоучительные речи всегда увязывались с нашим временем, а наши нужды — с библейским учением.
