Военное собрание (Дом офицеров)

В крепости на ул. Партизанской — здание бывшего Военного собрания, построенное в 1861 г. 
Здание кирпичное с мезонином. В его архитектуре — слабый отзвук классицизма. На доме, при входе, мемориальная мраморная доска с барельефным изображением И. Н. Яковлева и надписью:
Н. Н. ЯКОВЛЕВ 1886—1918 член РСДРП с 1905 года. Под его председательством в декабре 1917 года в этом здании проходил III Западно-Сибирский областной съезд Советов, провозгласивший Советскую власть в Западной Сибири

2 (15) декабря 1917 г. в доме Военного собрания открылся III Западно-Сибирский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Съезд продолжался по 10 декабря. На съезд прибыли представители от 30 городских Советов Западной Сибири. Из 113 делегатов 74 были большевиками. Председателем съезда был избран Н. Н. Яковлев.


Съезд провозгласил установление Советской власти на территории Западной Сибири. В приветственной телеграмме в Петроград Центральному Исполнительному Комитету Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов говорилось:

«III Западно-Сибирский областной съезд Советов рабочих и солдатских депутатов признал единственную власть Советскую в центре и на местах. Приветствуем Центральный Комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, рабоче-крестьянское правительство — Совет Народных Комиссаров. Со своей стороны Западно-Сибирские Советы готовы во всякое время поддержать Совет Народных Комиссаров всеми имеющимися в нашем распоряжении силами и средствами против всяких контрреволюционных посягательств».

 

В резолюции съезда от 10 (23) декабря было записано:

«Все делегаты немедленно приступают к организации Советской власти на местах по всей Западной Сибири, согласуя свои действия с указаниями областного Комитета, работающего в полном контакте и строгом подчинении Центральному Исполнительному Комитету Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и Совету Народных Комиссаров».

 

В стенах же Военного собрания 23 декабря 1918 г. проходил колчаковский Военно-полевой суд над участниками восстания 22 декабря.
Наряду с восставшими рабочими здесь перед судом предстали также и «учредиловцы», много способствовавшие захвату власти интервентами и белогвардейцами.

 

Плац-парад
В крепости, между улицами Достоевского и Таубе (бывш. Штабная), Партизанской (бывш. Шпрингеровская) и ул. Победы (бывш. Инженерная) находится сад Дома офицеров, с расположенными вокруг него старыми каменными домами.

До 70-х годов прошлого столетия территория эта являлась открытой площадью, обнесенной деревянными перилами, и называлась «Плац-парад». В будни здесь производились воинские упражнения, в торжественные дни — парады. Здесь же подготовлялись и отсюда отправлялись на службу в гарнизоны Средней Азии воинские части.

Ко времени отправления отрядов в крепость стекалась масса горожан. Тысячи глаз смотрели на стройные ряды казачьих конников, под звуки духового военного оркестра, покидавших Омск. Впереди тысячи километров степного пути под палящими лучами солнца. А за ними напряженная служба в затерявшихся среди диких пространств форпостах, тревоги и стычки.

 

Эспланада
За северными валами и рвами Омской крепости сто с лишним лет тому назад находилось открытое поле, площадь.
Только с конца 30-х годов прошлого столетия началась застройка этой площади. До застройки площадь служила полигоном и местом для военных смотров, обучения и наказания солдат, а также для экзекуции каторжников.

Здесь на этой площади, за «дерзкие речи» был публично казнен колодник Василий Морозов, сосланный за убийство помещика в Сибирь. Морозов в марте 1774 г. был арестован в Омске.

Обвиняли его в том, что он будто бы возбуждал неповиновение среди омских колодников рассказами о том, что у дворян скоро холопов отберут, что соль будет стоить по 20 копеек, а вино рубль ведро. 
«Может быть так и здесь, в Омске будет, если доживем, — говорил Морозов, намекая на пугачевское восстание».

В Омске «чинил безумные разглашения» также беглый ялуторовский крестьянин, бывший атаман из пугачевских отрядов Петр Хрипунов. Его присудили к вечному заключению в Тобольскую каменную темницу.

 

Восстание Пугачева сильно встревожило правительственные круги. Властям на местах предлагалось «прилежнейшим образом секретно разведывать, во всех ли городах и селениях спокойно и не кроется ли иногда в простом народе какова сумнительства и колеблемости».

Тобольский губернатор Чичерин в ноябре 1774 г. даже прислал в Омск командующему Сибирской укрепленной линией Деколонгу портрет Пугачева для сличения и опознавания личности возмутителя.
На этой же площади была произведена экзекуция над заговорщиками-поляками.

За участие в польском восстании 1830 г. большое число поляков отбывало наказание в Омске и линейных частях Иртышской линии. Грубое и оскорбительное обращение фельдфебелей с поляками, беспрестанное наряжение их в караулы и на работу, не отдание надлежащей воинской чести умершим в войсках полякам — все это порождало недовольство у ссыльных, которое впоследствии вылилось в заговор.

«Было предположено находящимися в Омске заговорщиками в ночь на 25 июля 1833 г.,— доносил генерал-губернатор Вельяминов военному министру и министру внутренних дел, — зажечь суконную фабрику линейного Сибирского казачьего войска, кинуться к острогу, выпустить оттуда всех арестованных, отнять у караула оружие, броситься в казарму, колоть спящих солдат, у пушек казачьей артиллерии заклепать затравки. 
(Дмитриев-Мамонов — «Декабристы в Западной Сибири», M., 1895, стр. 113).

В случае неудачи положено было бежать всем с оружием через   Киргизскую степь  в Ташкент и в Бухару. Оттуда, если бы потребовала необходимость, можно отправиться в Индию.

В Омске и его окрестностях собралось поляков тысяч 10. Накануне дня восстания командование получило сведения о заговоре.
Начались аресты и следствие, продолжавшееся свыше двух лет.

Приговором суда было определено: главных виновников наговора Сироцинского и Шокальского, а также четверых других наказать каждого семью тысячами палок и навечно послать на тяжелые работы в Нерчинские рудники. Остальных присудили к трем, двум и одной тысяче палок и ссылке на работы или сдаче в солдаты.

День, назначенный для экзекуции — 7 марта 1837 г.— был морозный: на площади за городом (на эспланаде за крепостью), засыпанной снегом, поставлены были два тысячных батальона солдат, вооруженных палками такой толщины, чтобы три могли войти в дуло ружья. Батальоны выровнялись, вытянувшись, вопреки уставу, в широко расставленные шеренги, солдаты должны были стоять вольно в тесных рядах; ударяя, они обязаны были недалеко отбивать локоть от бока и не выставлять своих ног из рядов.

Первым повели Шокальского с обнаженной по пояс спиной, с привязанными к прикладу ружья руками, за которые держались два унтер-офицера. Находившийся  при  экзекуции доктор заступился за собрата и, идя сзади его, шептал солдатам бить легче, иметь сострадание: бессилен и хвор, — не выдержит. Когда после 5 тысяч палок Шокальский упал, доктор настоял на том, чтобы прекратили наказание и отправили больного в лазарет.

Последним водили Сироцинского. Подходя к рядам, крепительных капель он не принял, когда услышал приказ начинать, стал говорить нараспев покаянный псалом. Слабый, исхудалый в заточении Сироцинский наказания не выдержал; не выдержали и другие его товарищи. Отдохнувший в лазарете Шокальский отходил потом последний тысячи и на другой же день увезен был в рудники Нерчинские». (С. В. Максимов. «Сибирь и каторга», Спб., 1891, стр. 65).