Двое о Безымянной.
В полку знали, что из восемнадцати в живых остался
только один — Герасим Ильич Лапин. Взрывная волна
отбросила его в сторону, и он потерял сознание. В глубокой
яме, заросшей терновником, его и нашли наши
бойцы. Он-то и рассказал о том, что происходило за
«огненной чертой». Рядовой Лапин беспощадно мстил
врагу за гибель товарищей.
Когда дивизия подошла к Рославлю, каждому батальону
вручили флаг, который надо было водрузить над
городом. В 3-м батальоне 718-го стрелкового полка выполнение
почетного приказа доверили Герасиму Лапину.
Затем рядовой Лапин был дважды ранен и дважды возвращался
в полк, а потом был направлен на учебу.
Жив ли он? Ведь после его отъезда из полка война
длилась еще больше года. Дошел ли солдат до Берлина?
Министерство Обороны СССР сообщило, что «Лапин Герасим
Ильич в числе погибших, умерших от ран и пропавших
без вести сержантов и солдат Советской Армии
не значится».
И вот в наградном листе нахожу адрес отца солдата:
«Донецк, шахта 2/7». Еду в Донецк.
— Лапин Герасим Ильич живет на улице Дмитрия
Донского, 27,— говорят в управлении охраны общественного
порядка.
Лапин - один из бойцов Безымянной. Он дошел
Берлина и отомстил за гибель друзей. Воспоминания Лапина
позволили восстановить многие забытые эпизоды героического
боя.
После войны райком КПСС послал Лапина Герасима Ильича
работать на шахту. И на груди шахтера рядом с
орденом Отечественной войны I степени появилась медаль
«За трудовое отличие». Это было осенью 1965 года.
А несколько раньше, в октябре 1964 года, нашелся
адрес семьи сержанта Константина Николаевича Власова.
Документы свидетельствуют: он погиб в том бою и,
согласно записям в книге погребений, «захоронен в братской 
могиле № 24 десятым справа». Долго не решался
идти к Власовым и все же, наконец, пошел. Поднимаюсь
на третий этаж и думаю: «С чего начать разговор?» Стучу.
Дверь открывает женщина. Здороваюсь. Спрашиваю,
она ли Елизавета Ермиловна. Отвечает утвердительно.
Значит, это жена Власова.
— Скажите, из ваших близких кто-нибудь служил г
армии?-—спрашиваю ее.
— Муж.
— Константин Николаевич?
— Да, он.
Что она знает о гибели дорогого ей человека? Как
задать самый тяжелый вопрос? Опять начинаю издалека:
— Может быть, у вас какие-нибудь документы сохранились?
— Документы? Право, не знаю. Похоронная где-то
была.
— Похоронная? — несколько посмелее говорю я.
— Да, похоронная. Вот был бы он дома, рассказал
бы все.
Не успеваю даже осмыслить то, что услышал, как
она продолжает:
— Жаль, совсем недавно ушел в гости.
— Как в гости?!
— В гости, к приятелю...
Когда, кончились боеприпасы, Власов решил взорвать
окружавших его фашистов последней гранатой. Он выдернул
чеку, но взрыва не последовало. Его схватили
фашисты, бросили в Рославльскую тюрьму, потом — в
Бобруйский лагерь военнопленных, а оттуда отправили
на запад.
Как только состав тронулся, в вагоне стали обсуждать
план побега. Решили надрезать уцелевшим ножом
часть доски около наружного засова, потом выдавить ее,
открыть дверь и бежать. Одна группа должна была идти
влево, другая — вправо от железной дороги. Резали, напрягая
все силы, и, наконец, дверь открыта. Прыгали
сразу по нескольку человек. Вскоре вагон опустел. Темная
осенняя ночь помогла смельчакам.