Очерк 2. Ф. Кокен о проблемах миграции и адаптации крестьянского населения в Западной Сибири в XIX в
Монография Франсуа-Ксавье Кокена "Сибирь. Население и крестьянские миграции в XIX в.", выпущенная Институтом изучения славян в 1969 г., является значительным трудом во французской историографии по истории крестьянства Сибири досоветского периода. Исследование названной проблемы проведено с достаточной степенью основательности и подробности. Автор использовал материалы Центрального государственного исторического архива СССР, центральной и сибирской периодики, отчеты и статистические сборники, работы историков официального мелкобуржуазного и буржуазного направлений дооктябрьского периода, труды современных западноевропейских исследователей, - всего 399 книг на русском и 50 на иностранных языках. Общий объем издания составляет 786 страниц, в тексте выделено 6 частей, 24 главы.
Научно-справочный аппарат представлен библиографическим указателем на русском и французском языках, персоналием, глоссарием (словарь местных терминов), 13 картами и схемами, 9 воспроизведениями архивных свидетельств.
Охарактеризованная монография была избрана как наиболее обстоятельная в современной историографии для изучения на ее примере зарубежных концепций миграционных процессов в XIX столетии в России вообще и в Сибири в частности, а также оценки способностей к адаптации на новых территориях русского населения, развития материальной культуры (жилые и хозяйственные постройки) крестьян Западной Сибири.
В предисловии к монографии автор определяет объект и хронологические рамки своего исследования: Сибирь, исключая Центральную Азию; XIX в., преимущественно вторая половина.
Во введении Ф. К. Кокен в качестве эпиграфа приводит слова знаменитого русского историка В.О. Ключевского: "История России - это история страны в процессе освоения новых территорий". Затем исследователь показывает предысторию освоения и заселения Сибири до XIX в. Говоря о необходимости присоединения Сибири к России в XVI в., автор называет следующие причины: увеличивающийся спрос на дорогие меха при торговле со странами Востока, угрозу восточным границам России со стороны "татарской империи".
Французский историк достаточно верно определяет роль Ивана Грозного, братьев Строгановых, дружины Ермака в организации походов в Сибирь. Он пишет, что после покорения дружиной Ермака столицы Сибирского ханства в Сибирь на стругах направлялись охотники, торговцы, служилые люди, искатели приключений. Им понадобилось менее века, чтобы успешно закрепиться в бассейне рек Оби, Енисея, Лены, достигнуть Амура и китайских границ. Сеть острогов, созданная первопроходцами на берегах рек, придавала русской колонизации очаговый характер и обеспечивала подчинение освоенных территорий, ограничивая их так называемыми линиями. На долгое время освоение сибирских земель стабилизировалось на южной линии Ишим - Тара - Томск - Кузнецк - Красноярск, образовавшейся еще в конце XVII в. В первой половине XVIII в. эта линия отодвинулась к Кургану, Омску, на Алтай. По мере овладения новыми пространствами возникла проблема обеспечения служилых людей продовольствием, необходимость сельскохозяйственного освоения земель. Для решения этих задач государство призвало добровольцев основывать в Сибири земледельческие поселения.
Однако добровольцев не хватало, и правительство стало отправлять крестьян в Сибирь "по приказу царя".
Следует отметить, что Кокен неправомерно преувеличивает значение "преступных элементов" в заселении Сибири. Он явно недооценивает успехи, достигнутые за два века в хозяйственном освоении сибирских земель. Он пишет, что Сибирь, подчиненная в административном и культурном отношении, была обречена на отставание в умственных и нравственных сферах. Это "царство мужика", где почти полностью отсутствовала помещичья собственность, было слабым административное и культурное влияние центра, не имелось удобных и безопасных путей сообщения, не привлекало дворян и офицеров.
Даже Екатерина II, обращавшая внимание на колонизацию "новой России", не проявила большого интереса к населению сибирских провинций. За все время своего правления она предприняла только три меры в этом отношении. В 1763 г. позволила староверам переселиться с польской территории на границы Алтая и Иртыша. В 1783 г. выдвинула идею заселения дороги Якутск - Охотск несколькими сотнями добровольцев. В 1795 г. по ее предложению казацкая линия в верхнем течении Иртыша была усилена 3-4 тысячами служилых людей.
По мере заселения территории края и укрепления его границ встал вопрос об улучшении путей сообщения. "Великий Московский тракт", который проходил в Сибирь через Тюмень, стал первым объектом благоустройства с начала XVII в. Этот тракт представлял собой главный фактор заселения, развития торговли, экономической деятельности, распространения культуры в Сибири. Автор обращает внимание на то, что экспедиции Академии наук, направляемые сюда Екатериной II, начали постепенно изучать богатства этого края.
"Сможет ли бюрократическая и дворянская монархия закрепить успехи, достигнутые в колонизации Сибири и всех южных окраин империи, завещанные ей XVIII в.?" - таким проблемным вопросом заканчивает исторический экскурс Ф.К. Кокен и приступает к рассмотрению проблем заселения и переселения крестьян в пределах Сибири в XIXB.
Во второй главе "Сперанский и "открытие" Сибири", автор обращает внимание на то, что законы 1805-1806, 1812 и 1817 гг. практически приостановили миграционное движение населения начала века. Планы заселения Забайкалья не получили дальнейшего развития - никто не переехал в Сибирь по собственной воле.
Юридическая недееспособность крестьянина, в течение двух веков находившегося в крепостной зависимости, объясняла неподвижность сельского населения и парализовывала всю миграцию. Подозрение, которое падало на всякое бесконтрольное перемещение в обществе, где мигрант часто выступал в роли уклоняющегося от воинской обязанности, противоречило всестороннему освоению новых русских земель.
Необходимость перераспределения населения в пределах государства осознавалась еще во времена Екатерины II, на что указывалось в отчете министра внутренних дел, посвященном проблемам миграции. Фактически с 1767 г. некоторые государственные крестьяне требовали в своих "наказах третьего сословия", составленных для Великой Учредительной комиссии, увеличения своих наделов.
"Многие деревни стали настолько населены, - приводит Кокен слова известного публициста князя Щербатова, - что им не хватало земель, чтобы прокормиться".
Жители этих деревень были обязаны искать средства к существованию вне сельского хозяйства, пробуя себя в ремеслах. Затруднение коснулось преимущественно Центральной России, где, как уточнял Щербатов, плотность населения была так велика, что недостаточность земель стала здесь очевидной. Плотность населения, колеблющаяся в некоторых центральных губерниях между 30-35 жителями на 1 кв. км, падала менее чем до 1 жителя на 1 кв. км в южных степях, за исключением Волги, и была еще ниже в Сибири.
Во второй половине XVIII в. население России вошло в фазу постоянного роста. Число жителей империи с 1762 по 1798 гг. увеличилось с 19 до 29 млн чел. В этот период к владениям России были присоединены значительные территории Оттоманской империи.
Казалось, по мнению Ф. К. Кокена, подошло время скоординировать эти два фактора: благоприятный прирост населения и приобретения новых земель - поставить их на службу политики равномерного освоения государства. Однако для сознания, привыкшего к экономической и социальной стабильности крепостнического строя, эта связь не рассматривалась как наиболее важная. Демографическое перераспределение стало одной из существенных проблем для России.
"Было ли совместимо крепостничество с политикой мобильности населения и освоения новых территорий? - таков был вопрос, который XVIII в. завещал России Александра и Николая I", - пишет исследователь.
Далее он подчеркивает, что официальное решение этой проблемы отставало от ее фактического решения.
Но каким бы запоздалым ни было опоздание официальной доктрины, демографическое давление не могло не вызвать обновление законодательства. Следует обратить внимание на то, что этот процесс встретился с определенными трудностями. В частности, прогрессивная точка зрения тамбовского губернатора, озабоченного демографической перегрузкой территории и лучшим использованием рабочей силы крестьян, не нашла отклика у других губернаторов, по-прежнему расценивающих переселение как "бродяжничество".
Важная роль в решении этих проблем принадлежит, по оценке автора монографии, М.М. Сперанскому, государственному деятелю, освободившемуся от временной опалы в 1819 г. и возведенному в том же году на пост генерального губернатора Сибири. Само назначение Сперанского указывало на оживление интереса к малоизвестной до сих пор Азиатской России. Миссия, возложенная на нового генерал-губернатора, состояла в том, чтобы установить в сибирских губерниях администрацию на основаниях, учитывающих удаленность этой местности, ее протяженность и характер населения. Едва добравшись до места, Сперанский осознал, что одним из настоятельных условий перехода Сибири на общие административные права является рост населения.
В записке, адресованной им в Сибирский комитет в 1821 г., официальной доктрине неподвижности противопоставляется новая аргументация. Он сделал ударение на двойную выгоду от колонизации для государства: "заселить незанятые сибирские земли и разгрузить малоземельные губернии Европейской России". Именно благодаря его инициативе появился закон от 10 апреля 1822 г., призванный почти в течение 20 лет регулировать миграционное движение в Сибирь.
Разрешить свободную иммиграцию в Сибирь из всех других губерний, позволить в самой Сибири свободное перемещение от одной губернии к другой и предоставить заинтересованным налоговым судам право разрешать им самим любую миграционную просьбу - таковы были принципиально новые предложения, выдвинутые генерал-губернатором Сибири М.М. Сперанским. Наряду с ними в законе от 10 апреля 1822 г. были определены следующие условия: каждый мигрант должен был уплатить налоговые недоимки, получить разрешение на выход из своей общины и согласие принимающей сибирской общины. Разрешение образовывать новое поселение должно выдаваться соответствующим сибирским налоговым судом. Была запрещена всякая миграция на земли коренных племен, за исключением киргизских. Признание условного права мигрировать, разграничение между понятиями изгнания и миграции - таковы были новаторские принципы закона, который возвращал государственным крестьянам часть инициативы и "приоткрывал доступ в Сибирь".
В четвертой части монографии, названной "Возвращение к подвижности", автор анализирует причины, приведшие к возобновлению миграции крестьянства. Главным "фактором мобильности" Ф. К. Кокен считает аграрный кризис в России. Он приводит сравнительную таблицу обеспеченности землей государственных крестьян в десятинах и частновладельческих крестьян центральных областей, которая ярко иллюстрирует сокращение размеров душевого надела. Постоянное уменьшение душевого надела историк объясняет ростом крестьянского народонаселения, "демографической перегрузкой" и недостатками экономики, "неспособной поглотить растущее население".
