Утро 7 января 2001 года выдалось морозным.
Что будет много народа на освящении Христорождественского собора и проведении в нем рождественской службы — у губернатора сомнений не было. Народа, несомненно, будет много: одни — истинно верующие, другие — где-то между верой и сомнениями, третьи — просто любопытствующие. Беспокоило, чтобы не было обморожений. В храм многие не поместятся. К тому же будет крестный ход вокруг собора — освящение его.

Хотя по указанию губернатора на возможные случаи обморожения и чего-либо другого непредвиденного подле собора будут дежурить теплые автобусы, машины скорой помощи — всё же какое-то беспокойство оставалось в душе.

В воздухе мельтешит легкая блескучая снежная пыль. Мороз далеко за тридцать градусов — это его и беспокоило. Но не могло притушить радужного состояния души.
Вспомнилось уже в машине по пути к храму, как он ощутил в себе нечто подобное, когда скреперисты Михаила Прозорова, сутки не вылезая из кабин, заделали проран на канале, как один из них, увидев подъехавшего начальника строительства, лихо рванул на своем скрепере вверх по косогору. И в этом его лихом рывке начальник строительства канала почувствовал радость и гордость скрепериста за свою работу, за то, что он по слову уважаемого им руководителя сделал то, что, казалось, было сверх человеческих сил — сутки не выпускал из рук рычагов тяжелой машины. И вот достало еще сил для лихости!
Такие состояния души бывали у него и ранее, но на всю жизнь запомнился именно тот случай, та благостная минута, когда он сказал себе с навернувшимися на глаза слезами: «Ради этой минуты стоило жить!»

Среди чреды будничных дней, когда в делах и заботах он забывал о времени, о себе, не раз выдавались и такие счастливые мгновения — звездные! Это было и когда перерезал ленточку пуска очередного гидроузла на канале, и на открытии достроенного его тщанием цирка в Караганде, областной научной библиотеки в Омске, и особая благость — это открытие новой церкви. Так он и скажет митрополиту, первым прихожанам собора: «Я бы хотел всю жизнь строить храмы».

Слову «храм» он придавал широкое толкование. Это — и цирк в Караганде, и капитально отремонтированный музыкальный театр — храмы искусств, и красавица Пушкинская библиотека — храм знаний, и Кадетский корпус — храм патриотического и нравственного воспитания... На последнем мысль его задерживалась, потому как это заведение вызывало в душе его двоякое чувство.

Здесь и удовлетворение, что удалось почти нечеловеческими усилиями возродить этот храм. И огорчение, что некоторые упрекают его за возрождение Кадетского корпуса всё тем же: мол, не туда деньги бросает. Hyжен-де нам этот корпус, как телеге пятое колесо!
Эх, люди! Дальше носа своего не желаете, не умеете смотреть...
Нужен! Как был он нужен и другим патриотам России.

Краткая история его такова.
Стараниями генерал-лейтенанта Глазенапа в 1813 году в Омске для детей казачьих офицеров было открыто военное Училище. В 1846 году оно преобразуется в Кадетский корпус.

Первое закрытие его произошло в 1899 году в связи с сокращением армии и открытием в Новосибирске (Hoвониколаевске) подобного учебного заведения.
В двадцатых годах двадцатого столетия в классах бывшего Кадетского корпуса (при Советской власти) было открыто поначалу Командирское пехотное училище, впоследствии — Омское общевойсковое командное, которое закрыли — опять же в связи с сокращением армии — во второй половине девяностых годов двадцатого столетия.
Нужно отметить, что Кадетский корпус прославил Омск многими своими выпускниками.

Среди них ученые-путешественники Григорий Потанин и Чокан Валиханов;
герой Отечественной войны 1941-45 гг. генерал-лейтенант Дмитрий Карбышев;
ученый-агроном, создатель Омского краеведческого музея Георгий Катанаев;
Лавр Корнилов — одно время Верховный главнокомандующий царской армией;
широко известный общественный и государственный деятель Валериан Куйбышев (окончил 6 курсов KK)...

И много других славных имен...
Не о себе думал губернатор Полежаев, возрождая Омский кадетский корпус... Ему в нем не учиться... О детях из малоимущих семей, детях-сиротах — вот о ком его попечение!
И еще мысль была и есть, что возрожденный Кадетский корпус прославит наш город новыми именами своих выпускников.
И вот — сияющий куполами Христорождественский собор — храм храмов!
Как телу нужен хлеб насущный, так всё это нужно душе человеческой. Это ее хлеб. Душа скудеет без таких храмов.

Народа подле собора — море. Оставив машину поодаль от плотно стоящего на площади люда, пошел по узкому проходу между двумя людскими стенами... Навстречу ему шел митрополит с духовенством.

Губернатор ощущал с обеих сторон сдавленное от тесноты и волнения дыхание... Слышал свои шаги, хотя старался ступать мягко. И не чувствовал непокрытой головой мороза — будто дыхание людское отдувало от нее холод, сияющие купола собора как бы обогревали сверху.

Услышал в коротком торжественном перезвоне колоколов басовитый глас «Леонида» — самого большого колокола звонницы Христорождественского собора, отлитого на пожертвования губернатора из личных его сбережений.

Смолк перезвон колоколов.
«Ваше высокопреосвященство! Дорогие омичи! — перед передачей митрополиту символического ключа от храма, выполненного в виде православного креста, заговорил губернатор. — Сегодня не простой праздник Рождества — это первый такой праздник в новом веке, в новом тысячелетии, в новом кафедральном соборе...— голос чуть глуховатый, размеренно-негромкий, но в установившейся тишине каждое его слово доходит до самых дальних слушателей. — На протяжении многих десятилетий Россия, оставленная Богом, с растоптанной верой в Него, всё же сохранила в себе тлеющие очаги русской православной Церкви. Сегодня из этих очагов вновь возрождается в народе исконная вера его... бывшая главным моральным критерием общества во всю историю Российского государства.

Символично, что двадцать первый век мы начинаем... с признания тех вечных истин христианства, которыми живет человечество уже более двух тысяч лет.
— Вскинул глаза на кресты собора, опустив их, повел слегка повлажневшими по народу. — Собор в Омске — это не простое рядовое явление. Это — понимание оми-чами той морали и совести, с которой многие века назад сюда, на берега Иртыша, пришли их предки.

Сегодня, открывая этот собор, мы переступаем его порог не только как собора, но прежде всего как памятника всем поколениям омичей, жившим на этой земле...
— Склонил голову в поклоне: — Я выражаю большую благодарность всем, кто внес хоть какой-то маленький вклад в строительства храма. — Поднял голову, окинул просветленным взглядом людей: — С праздником вас, дорогие омичи!

 

После освящения собора губернатор еще раз обратился к прихожанам, духовенству, митрополиту:
«...Власть держится верой; ею же одухотворяется душа каждого из нас, присутствующих ли здесь или находящихся в любом другом месте. Сегодня с возрождением веры в душе многих мы можем многое и ожидать. Мы можем ожидать от наших детей, внуков обрести себя в светлой христианской истине, которая неоднократно помогала нашим предкам преодолевать любое лихолетье...

Я бы хотел, ваше преосвященство, передать вашему собору две намоленные иконы, принадлежащие старым сибирским храмам, построенным еще в девятнадцатом веке, — во имя Илии Пророка и святого Серафима Саровского».

Под тихое песнопение церковного хора передал губернатор в руки митрополита иконы.
«И от себя лично, — в голосе его торжественность и прорывающиеся через нее отголоски внутреннего волнения, — ваше преосвященство, я приношу в дар Евангелие, на котором присягал верности жителям Омской области».

В машине уже, отъезжая, думал с сожалением, что многое еще оставалось в душе, что хотелось бы сказать своему народу. И главное то, что только построив храм Божий в душе своей, каждый из нас обретет силу, способную преодолеть все невзгоды, светлый взгляд на настоящее, каким бы трудным оно временно ни было, уверенность в себе, любовь...