На одном из аппаратных губернатор обратился к своему заместителю, ведущему аграрный комплекс:
- И вот по сельскому хозяйству. Мы должны в ближайшее время выработать программу реформирования земельных отношений. У Виктора Яковлевича есть определенные разработки, планы?
— Да, конечно, — засуетился Белевкин, будучи этим заместителем, раскрывая папку.
Губернатор продолжает тем же раздумчивым голосом, отмахнув рукой на папку Белевкина: обожди, мол, с этим.
— Нас упрекают, что мы якобы душим сельское хозяйство. Особенно за сброс поголовья, дойного стада. Так?
— Совершенно верно, — соглашается Белевкин.
— Как ты это можешь прокомментировать? — И губернатор, без паузы, сам: — Америка сократила в четыре раза поголовье коров, но надои подняли в шесть раз. Может, нам по такому пути?..
— Только так! — скороговорно соглашается Виктор Яковлевич.
— Столько площадей в растениеводстве нам не надо, — смотрит на управляющего сельским хозяйством с непонятным для всех прищуром губернатор, — только плодородная земля должна быть под пашней. Остальные заслужить. Так, Виктор Яковлевич?
— Только плодородную под пашни, — опять, без раздумий, соглашается Виктор Яковлевич. Хотя на лице удивление...

Как после вспоминал Алексей Иванович Казанник: «Мы сидим с открытыми ртами. Не можем понять, куда клонит губернатор. У меня, да, пожалуй, у всех в голове ассоциация с бывшим начальником Сельхозуправления Геннадием Васильевичем Барановым, которого губернатор подловил на таком же поддакивании. И избавился от него. Не любит Полежаев сотрудников безынициативных, бесхребетных, заглядывающих ему в рот.

Белевкина мы знали иным. На свежей еще памяти: яро противоречащего губернатору, отстаивая свои позиции в вопросах сельского хозяйства. С чего вдруг стал таким покладистым?!»
Виктор Яковлевич удивлен не меньше остальных, но совершенно другим: «Вот тебе и не слушал!.. Это же его, Белевкина, слова, мысли, которые он высказывал, когда ехали в Тару!»

Тогда Виктор Яковлевич смотрел избочь на лицо губернатора; задумчивое, казалось, отрешенное от всего... И досадно было, что слова его пролетают у того мимо ушей. А ведь говорил Виктор Яковлевич, как до сих пор считает, дельное, и огорчался, что всё — мимо. Как можно ошибиться! Получается, что доходили его слова до губернатора, в память его глубоко западали. Озвучивал сейчас он его, Белевкина, мысли. Это ничуть не огорчало Виктора Яковлевича: пусть его... лишь бы признал правоту своего зама, был согласен с ним.

Однако губернатор и не думает присваивать чужое. Тут же делает сноску:
Еще бы ты, Виктор Яковлевич, не соглашался, если дословно тебя повторяю!
Дальше выложил свое, что волновало, было на многие разы передумано в бессоные ночное, в коротких и длинных дорогах по районам области... Как бы продолжая размышлять вслух:
Интересная вещь у нас происходит с сельским хозяйством, особенно с землей. История показала, что нет более важного вопроса, чем вопрос о земле. Во всей истории земельные вопросы заканчивались либо бунтами, либо революциями, что тоже — кровь.

Мы должны понять простую вещь: не может быть хозяином толпа. Хозяином могут быть персоны. Конкретные люди. То, что сегодня у нас происходит в сельском хозяйстве, когда, скажем, живет сто душ — все хозяева! 
Хозяин — это лицо, у которого есть фамилия, семья, определенные убеждения и желание что-то сделан, па этой земле. И он — делает. А когда толпа хозяйничает — это могила. Вопрос только в том: рухнет сразу всё или через какое-то время...

Кардинально решить земельный вопрос — наша очередная, я бы сказал, первостепенная задача... — Губернатор помолчал, прислушиваясь к работающей ли внутри себя мысли, к людям ли, слушающим его...

«Почему, — думал самый его первый заместитель Валентин Третьяков, — инициатива почти всегда исходит от губернатора? Он — генератор идей. Когда должно быть наоборот. Мы, ближайшие его помощники, должны искать, предлагать что-то новое, самое нужное, отвечающее требованиям стремительно изменяющихся ситуаций».

В это время губернатор продолжал:
— Нужно создать целую группу специалистов, работников законодательной базы, чтобы у каждого участка земли, каждого надела был хозяин (голосом подчеркнул последнее слово). Будет ли это директор совхоза, если он энергичный, достойный и, самое главное, может дать ума этой земле. Группа ли лиц, но самых активных, энергичных, опять же — которые могут с умом работать на этой земле. Но они должны быть не работниками, а хозяевами ее.

Совершенно негодная политика, когда всех выровняли... Сказали: ты — независимо от того, что он лодырь с двумя классами образования, — равен со всеми по отношению к этой земле.
Привело такое к тому, что мы и наблюдаем сегодня: одна и та лее земля — два соседних хозяйства — дожди идут одинаково, техника одинаковая, условия все одни и те же... но одно хозяйство «лежит на боку», другое, пусть и не процветает, но есть развитие, движение, делают что-то новое... Переработку у себя продукции налаживают, торгуют не сырьем, а пусть даже полуфабрикатами, имеют доходы, зарплата выплачивается... Всё это - от головы, от хозяина.