В 1899 году на «сичкаревке» впервые выступили Роберт и
Рафаил Адельгеймы. С первых спектаклей и позднее, всякий
раз, как они приезжали, самые посвященные из омичей пытались
разгадать тайну этих счастливых актеров-странников. Искусство
Адельгеймов возвышало человека, заставляло верить в
торжество разума и справедливости, рождало ассоциации с современной
жизнью. «Гамлет», «Король Лир», «Отелло», «Фауст»,
«Разбойники» —первоклассная драматургия, театр великих
страстей! Но Адельгеймы всегда выступали со случайным составом
артистов, они были «звездами» и таковыми себя ощущали.
В этом смысле показателен эпизод, случившийся уже в советское
время с А. П. Розанцевым, работавшим с Адельгеймами.
«Молодой человек, отойдите в сторону, публике нужен я»,—
вполне громко заявил на сцене Роберт Львович, когда по логике
действия Розанцев несколько выдвинулся вперед. Сказав эти
слова, великий трагик, как ни в чем не бывало, продолжал
монологи Акосты. Адельгеймы, воспитанники «немецкой школы
», не терпели и намека на импровизацию. Каждое мгновение
спектакля выверялось рассудком, и интонации, жесты, мизансцены
закреплялись и канонизировались на всю жизнь. Но
и актеры, игравшие с Адельгеймами, и самые чуткие зрители
поражались тому, как воздействовали на зал «трагики по камертону
», ибо воздействие это было сильным и затрагивало не
только ум, но и сердце.
Культурному развитию омичей способствовали многие талантливые
актеры. И молодая героиня Московского Малого
театра Александра Александровна Яблочкина, красивая, изящная,
обладавшая сценическим благородством И артист и драматург
Григорий Григорьевич Ге, который впервые приехал в
Омск с небольшой группкой актеров Александрийского театра
в 1903 году и познакомил зрителей не только с собственными
пьесами, но и с горьковским «На дне». На «сичкаревке» в 1904
году играл «Отца» Стриндберга и «Гражданскую казнь»
Джакометти 39-летний трагик Мамонт Викторович Дальский, 
обладавший идеальными данными для героических ролей —красивым, 
сильным голосом, стройной, гибкой фигурой, властными,
энергичными манерами. Он покорил омичей стихийностью темперамента
и в то же время мягкой, но мужественной простотой
игры.
А в 1905 году можно было увидеть спектакли с участием
Мариуса Мариусовича Петипа, актера пленительной внешности
и виртуозного мастерства. Своих современников Петипа восхищал
«неузнаваемостью» в разных ролях, техникой перевоплощения.
Он в совершенстве владел искусством жеста, движения,
блистательно вел диалог, красиво носил костюм. Отмечали, что
лучшие создания этого актера достигнуты в комедийном репертуаре,
а самые значительные из них — Тартюф и Жорж
Дорси в «Гувернере» Дьяченко. В Омске Петипа с артистами
Александрийского театра показал шесть спектаклей на «сичкаревке
» и один — у работников железной дороги: «Тартюф»
Мольера, «Гувернер» Дьяченко, «На законном основании»
Тарковского, «Казнь» Ге, «Полусвет», «Кин, или Беспутство и
гений» Дюма-отца. «Дела блестящие»,—отмечал корреспондент
журнала «Театр и искусство» .
В те дни, когда Петипа заканчивал гастроли, чуть севернее
центра города, напротив Обжорных рядов, куда на своих лошадях
из ближних и отдаленных уездов съезжались крестьяне
и казахи торговать продуктами, на так называемой Базарной
площади, по приказу инженера Хворинова снимали леса с
только что выстроенного здания драматического театра. Решено
было обрести, наконец, настоящее театральное здание в 1898
году. С 8 июля 1901 года до июля 1905-го шло строительство.
Комиссию по строительству возглавил городской голова
Н. П. Остапенко. Да только оказался он (да, наверное, и не
только он) нечист на руку. Пять лет продолжался судебный
процесс. Никак не могли подсчитать, сколько же Остапенко
присвоил себе средств, в том числе и от нового театрального
помещения.

Но нас все же интересуют не злоупотребления местных властей.
Как оценили омичи представший перед ними театр? Какие
впечатления могли получить на первых спектаклях, показанных
в том здании, где и сегодня работает Омский драматический?
Наблюдательный глаз газетчика не упустил самую большую беду театра, оставшуюся таковой до сегодняшнего дня.
«Капитальный непоправимый недостаток нового театра заключается
в крайне узком зрительном зале, вследствие чего ложи
идут не по окружности, а по сторонам цилиндра, что делает
почти невозможным видеть из боковых лож сцену. Зрители первого
ряда лож, свесившись с барьера, еще кое-какую часть
сцены видят, но зато для второго ряда сцена безусловно закрыта.
Конечно, эти ложи будут всегда пусты, в особенности
второго яруса». Словно предвидел корреспондент «Степного
края» нежелание омичей смотреть спектакли с ярусов! «Некорректное
поведение» зрителей, рассерженных балконом и галереей,
не раз вынуждало дирекцию театра на отдельные спектакли
не продавать билеты наверх. Но первые посетители
нашего театра испытали на себе и иные неудобства: холод, темноту
во время спектаклей или тусклый свет керосиновых ламп—
ужасающе плохо действовали и установка электрического
освещения, и система отопления.
И все же театр был! Своим внешним обликом он превзошел
все ожидания. Решенный в архитектурном стиле позднего барокко,
с установленными в глубоких нишах скульптурными
изображениями Чехова и Толстого, величественный и прекрасный,
театр манил к себе и омичей, и видных антрепренеров
России.