STAND  UP  НА  ФОНЕ  ПАРАДНОГО  ПОДЪЕЗДА

Что б мудро жизнь прожить, знать надобно немало.
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем… что попало  есть;
И лучше будь один, чем вместе с кем попало…
Омар Хайям

Спасибо, хозяин, всё было очень вкусно. Особенно консервы...
Я приступил к обязанностям собкора ВГТРК осенью 1991 года. После возвращения из Москвы отвёз для аккредитации в администрацию Омской области верительные грамоты компании. 
Всё! Я собственный корреспондент одного из самых влиятельных федеральных каналов, радиус действия которого распространяется не только по всей России, но и за её пределами в ряде зарубежных стран. 
Полежаев через своего пресс-секретаря Андрея Фёдорова приглашал иногда меня на посиделки, где собирался самый ближний круг. Разумеется, что приглашали меня не за красивые глаза, а в надежде, что моё присутствие послужит гарантией того, что губернатор будет чаще светиться на федеральном канале ВГТРК. 
На одной из таких встреч, где проходила презентация первой книги Леонида Полежаева «Путь к себе», Леонид Константинович подписал мне свой опус на развороте: «Дорогому Леониду, другу и единомышленнику. 7 апреля 1993 года». Честно говоря, мы не были друзьями даже в период самых теплых между нами отношений. Что касается единомышленника, то… скорее, с точностью до «наоборот».

 

Белая юрта в пустыне
В июне 1992 года на юге Омской области, а именно в Одесском районе,  проходило значимое событие – заключение таможенного договора между двумя пограничными республиками: Россией и Казахстаном. 
Участие в этом мероприятии приняли президент республики Казахстан Нурсултан Назарбаев и премьер министр Российской Федерации Виктор Черномырдин. Оба должны были приземлиться на вертолёте на специально подготовленную площадку возле автомобильной трассы. Кавалькада автомобилей выстроилась вдоль обочины дороги, а корреспонденты различных СМИ прогуливались здесь же в ожидании гостей. 
Я сидел за баранкой «УАЗика», обе дверцы машины были распахнуты. Метрах в десяти от меня прогуливались и о чём-то беседовали Леонид Константинович и начальник омской таможни Виктор Халецкий. К Полежаеву подошёл корреспондент омского телевидения Сергей Сорокоумов и попросил его дать интервью. После завершения процесса видеозаписи Полежаев глянул в мою сторону и… как бы… между прочим… спросил: «А что это Российское телевидение у меня интервью не берёт?».
– Да, вообще-то, я, Леонид Константинович, собрался взять интервью у Черномырдина.
– Конечно, статус у меня не тот. Посмотрим, как ты у него интервью брать будешь…

После приземления вертолёта, мне удалось взять интервью не только у Черномырдина, но и у Назарбаева. Оба вышли из вертолёта с блестящими глазами, уже расположенные к общению с представителями средств массовой информации. Когда я подошёл к Черномырдину, то он узнал меня. Четыре месяца назад, во время его визита в Омск, на моторостроительном объединении имени Баранова он любезно согласился записать со мной эксклюзив. 
Когда возле трапа вертолёта мы писали с ним интервью, за моей спиной успели пристроиться несколько моих коллег из региональных телеканалов. Они не забегали вперёд батьки в пекло, деликатно подставив свои микрофоны рядом с моим, записывали то, о чём говорил Черномырдин.

И вдруг я почувствовал с левой стороны толчок в бок. Повернув голову, я увидел Леонида Константиновича, который локтём пытался оттеснить меня от Черномырдина. На мой недоумённый взгляд он сказал: «Всё, хватит, время вышло…». Затем он за рукав вытащил из толпы журналистов Виктора Степановича и насильно затолкал в лимузин. Вся кавалькада, состоящая из нескольких десятков авто, устремилась к границе России и Казахстана. 
Посреди степи стояла большая белая юрта, неподалёку – накрытые столы, ломившиеся от обилия блюд казахской кухни. Перед гостями появились три очаровательные казахские девушки, они спели гостям песню и пригласили баев в белую юрту. 
Журналисты пристроились к наспех сколоченным столам, за которыми уже самые инициативные разливали горячительные напитки. Телевизионщики в этот момент завидовали газетчикам, поскольку у тех сдача материала намечена явно не на сегодняшний день. Им можно было расслабиться среди бескрайних степных просторов по полной программе.

 

Наших бьют
В январе 1993 года в актовом зале администрации Омской области проходила пресс-конференция генерального прокурора Российской Федерации, нашего земляка, профессора Омского государственного университета Алексея Ивановича Казанника. Бывший депутат Верховного Совета СССР когда-то на съезде оказал услугу Борису Николаевичу Ельцину и тот, памятуя об этом незабываемом факте, сразу же после августовского путча 1991 года решил отблагодарить Алексея Ивановича. Синий мундир генерального прокурора Российской Федерации весьма элегантно смотрелся на его фигуре. Казанник рассказал журналистам о том, как он соскучился по родным пенатам, а также о том, как проходит судебный процесс над гекачепистами. 
Именно на этой пресс-конференции я познакомился с жителем Петропавловска Казахского Борисом Фёдоровичем Супрунюком, лидером русской общины на территории Северного Казахстана. Он пригласил меня на встречу казаков Горькой линии Петропавловска с представителями Сибирского казачьего войска. Казачий круг должен был состояться через пару дней во Дворце культуры имени Якова Свердлова. Повестка дня: «Проблемы русско-язычного населения, проживающего на территории Казахстана».

То, что я услышал в тот день из уст Бориса Фёдоровича и казаков Горькой линии, потрясло меня в буквальном смысле этого слова. Вся политика казахского руководства была направлена на выдавливание русских с их исконных земель. Уже никто не вспоминал, что до двадцатых годов такого государства, как Казахстан, не было и в помине. Что на этой территории проживали племена так называемых кыргызов и потомков джунгар, что вся земля нынешнего Казахстана осваивалась и заселялась русскими казаками, которые возводили посёлки и города в этой степной зоне, что столица Алма-Ата – казачий форпост Верный, что местные аборигены не имели даже своей письменности, а когда видели паровоз, то с криком «шайтан арба» бежали прочь от железной дороги.

Именно русские принесли местным племенам, жившим в глиняных мазанках и юртах, и кириллицу, и все другие блага цивилизации. Тем не менее, казахи винили русских в том, что они, оккупировав территорию Казахстана, притесняют местное население. Винили за то, что нарушили самобытный уклад племён, что научили казахов испражняться не за юртой, а ходить на унитаз и пользоваться не пальцем и чайником, а туалетной бумагой. Возможно, я несколько утрирую, но суть от этого не меняется.

Моя авторская программа «Курсив», которая в конце января прошла по каналу Российского телевидения, была убойной. Записанные в финале передачи интервью с казаками усилили эмоциональный настрой. Особенно красноречивым был разговор с полковником Тупиковым, который только что вернулся из Приднестровья. Он сказал, что своих братьев казаков Горькой линии сибиряки не оставят в беде. Что и оружие ни у кого просить тоже не будут. После Приднестровья у них есть всё, вплоть до танков. Должен отдать должное режиссёру межрегиональных программ на ВГТРК Наталье Молчановой, на свой страх и риск выпустившую в эфир эту передачу. Программа имела настолько широкий резонанс, что президент республики Казахстан Нурсултан Назарбаев через Министерство иностранных дел направил ноту протеста.

Собкор программы «Вести» в Алма-Ате – Андрей Кондрашов (сейчас он в Москве работает корреспондентом и ведущим аналитической программы) позвонил мне домой на следующий день после эфира и сообщил что на алма-атинской студии творилось нечто неординарное. 
– Лёня, ты бы знал, что здесь вчера было. Приехал Назарбаев со свитой и потребовал от руководства компании, чтобы ему предоставили копию этой передачи. Программу никто не записал, поскольку не предполагали, что она понадобится первому лицу государства. Увидев меня в аппаратной, он вытянул палец в мою сторону и с гневом сказал, что это твой коллега сделал эту лживую передачу.

Когда я спросил Андрея, скажется ли моя программа на его благополучии, то Андрей ответил, что хуже того, что есть, уже быть не может. А ты всё правильно сделал, пусть люди знают, как живётся русским в Казахстане.
На февральской пресс-конференции в администрации Омской области Полежаев как бы… между прочим сказал, что передача, прошедшая в эфире Российского телевидения, явно не соответствовала действительности. При этом он не назвал ни моей фамилии, ни каких-то других подробностей. Вот уж чья бы корова мычала... Большую часть своей сознательной жизни, сразу после получения диплома мелиоратора, Полежаев прожил в Казахстане. Руководил строительством канала Джезказган–Караганда. Когда там началась заваруха, в том числе и на национальной почве, то он в числе первых понял, что ему там уже ничто не светит. Вернулся в Омск. Привёз с собой не только менталитет бая из «белой юрты», но и сохранил связи с братьями по разуму. Наверняка кто-то позвонил ему из администрации президента Казахстана с просьбой провести воспитательную беседу с собкором Российской телекомпании. Но у Леонида Константиновича были в этом отношении руки коротки.

Потом было ещё четыре передачи о проблемах русско-язычного населения в Казахстане. Одну снимали в Петропавловске-Казахском. Там начался судебный процесс над Борисом Фёдоровичем Супрунюком. У него и до выхода в эфир той злосчастной передачи обозначились проблемы с властью, а теперь была дана откровенная команда «фас». Состряпали уголовное дело с формулировкой «Разжигание национальной розни» и взяли подписку о невыезде. Наша съёмочная группа приехала за два дня до начала процесса. Чтобы нам местные пинкертоны не «начистили» физиономию и не поломали рёбра, в качестве почётного «эскорта» атаман Горькой линии Ачкасов приставил четырёх мускулистых казачков. Разумеется, никаких гимнастёрок, папах, штанов с лампасами и нагаек. Чтобы не привлекать внимание, все они были одеты в гражданское. Мы снимали у миграционного пункта, где русские дожидались визы на отъезд, записали там несколько интервью. Затем встретились с правозащитниками, которые приехали в Петропавловск из России защищать Супрунюка. Побывали в здании Русской общины, поговорили с активистами. Словом… отснятый материал уже тянул на передачу. Нужен был последний аккорд – съёмки из зала суда. Предполагали, что нас не пустят, но обошлось. Группу приняли за представителей местного телевидения, и мы спокойно сняли всё то, что планировали. 
Сам по себе процесс походил на фарс. Тем не менее, заранее сфабрикованное обвинение поимело действие. Несмотря на речи правозащитников, Супрунюку дали три года общего режима.

Эта программа имела не меньший успех, чем первая, тем более что съёмки проходили непосредственно на территории Петропавловска. В передаче мы использовали архив с выступлением Назарбаева, где он говорил о том, что в Казахстане никто не притесняет русских. Встык к его выступлению мы подмонтировали подборку интервью с людьми, которые рассказывают диаметрально противоположное о реальном положении вещей. И это была ещё одна «бомба». Со слов Андрея Кондрашова, собкора ВГТРК в Алма–Ате, Назарбаев «вставил пистон» главе Петропавловска Гартману (имя его не помню). Дескать… как это у тебя под носом орудует съёмочная группа Российского телевидения? После этого Гартман вытащил назарбаевский пистон из собственной задницы и равномерно распределил его между своими заместителями – начальником управления внутренних дел и начальником таможенного поста. Проглядели, сучьи дети.

В подготовленной тридцатиминутной программе вторично была поднята проблема, о которой раньше мало кто говорил. Резонанс имел действие не только в России, но и за рубежом. Через неделю ко мне на корреспондентский пункт приехала съёмочная группа из Германии. Дело в том, что на территории Казахстана проживает не только большое количество русских, но и немцев тоже. Моих коллег из ФРГ интересовало положение дел с немецко-язычным населением. Они намерены были подготовить свой материал на эту тему. Меня они попросили перебросить их туда, где наша съёмочная группа неделю назад снимала очередной выпуск программы «Курсив».

В дорогу отправились на следующее утро. Триста километров намерены были преодолеть часов за пять. Это максимум. При хорошем раскладе часа за четыре. На таможне долго изучали наши документы, затем велели поставить наш «УАЗик» на площадку и попросили подождать минут десять. Назарбаевско-Гартмановский пистон ещё свербил в определённых частях тела, поэтому казахские таможенники были начеку. Скорей всего, они позвонили для консультации в администрацию Петропавловска и… получив определённые инструкции, вернули нам документы. При этом корреспондентам из ФРГ настоятельно было рекомендовано первым делом встретиться с главой администрации Гартманом.

При въезде в Петропавловск нас подсёк автомобиль «Жигули» бордового цвета. Из него вышел мужчина и сказал, что ему поручено сопровождать нас до администрации, разумеется, только для того чтобы мы не плутали по улицам города. 
Я остановился на стоянке у парадного подъезда. Человек из автомобиля пригласил представителей съёмочной группы пройти с ним в кабинет главы администрации, мне же было предложено подождать окончание диалога в машине.
Разговор занял около часа. Последующий расклад был таков: мне было предложено покинуть территорию Казахстана. Немцам был предоставлен транспорт из гаража администрации. Своих немецких коллег я должен встретить ровно через трое суток на границе. Мы попрощались и я, как персона non grata, покидал территорию Казахстана. Проезжая по улицам города, я обратил внимание на то, что бордовая пятёрка на определённом расстоянии следовала за мной. Вероятно, ему было поручено проконтролировать, действительно ли я уехал из Петропавловска.

Когда до границы оставалось не более десяти километров, дорога сделала резкий поворот налево. На какое-то время мы потеряли друг друга из вида. Справа от меня виднелась шашлычная. Я резко свернул и остановился в пяти метрах от мангала. Мой «хвостик» проскочил мимо по дороге. Я понимаю его недоумение, когда он увидел, что с трассы исчезла моя машина. Через несколько минут я увидел его «пятёрку» возле поворота к шашлычной. Пережёвывая сочную свинину, я помахал ему шампуром. Дескать… вот он я…  Зашёл бы на дымок разделить со мной трапезу. Но… видно чётких инструкций по поводу «перекусить» у него не было, и он, ставший для меня почти родным, не простившись (какой невоспитанный, у них там все такие), сел в «жигу» и исчез как сон, как утренний туман.
В Омск за сто пятьдесят километров я возвращаться не стал. Рядом с Исилькулем в Солнцевке жили родители мужа моей племянницы, и я трое суток отдыхал у них на лоне деревенской природы.

Через трое суток я встретил своих гостей на границе. Они, пересев в «УАЗик», рассказали, как их возили по потёмкинским деревням, как следили за каждым шагом, как контролировали весь съёмочный процесс. Я попытался успокоить Оскара (руководителя группы), пообещав вместе с ним покопаться в видеоархиве корреспондентского пункта и сбросить недостающее звено на их видеокассеты. Единственное, о чём я попросил Оскара, чтобы моё имя фигурировало в титрах его передачи.

 

Дари огонь, как Прометей, и для людей ты не жалей огня!!!
Конечно же, став собкором, я не собирался вставать в оппозицию Полежаеву, но и ложиться под него намерен не был. У меня было моё руководство, а первостепенной для моей персоны была политика Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании. У меня были чёткие инструкции, где было сказано о том, чтобы собкоры не пели дифирамбы местной администрации. Поэтому Леониду Константиновичу очень надо было постараться, чтобы попасть в сюжет программы «Вести» или каким-то образом быть обозначенным в эфире выпуска новостей «Радио России». Для того чтобы это произошло, нужен был действительно весомый информационный повод. К примеру, визит в Омскую область первых лиц государства или лидера иностранной державы.

А то, что Полежаев с факелом в руке поджигал в сёлах Омского Прииртышья выходящий из трубы природный газ, позиционируя таким образом свою персону, на федеральном уровне мало кого интересовало, тем более что у программы «Газификация сёл Омского Прииртышья» были свои негативные моменты. К примеру, по словам правозащитника Валентина Кузнецова, в связи с принудительной газификацией сельских районов жителей сел оставили без тепла и коммунальных удобств, поскольку местные власти спешили закрыть или вообще ликвидировать нерентабельные котельные. В этой связи определённо можно сказать – на роль Прометея, даже местного розлива, Леонид Константинович явно не дотягивал.  
Хотя… Если и не Прометей, то несомненно герой русских былин. Когда верные хозяину нукеры говорят о его делах, многим из них не хватает простых земных слов, чтобы охватить «величие» темы. На помощь приходят образы космического масштаба. При пуске в эксплуатацию газопровода Крутинка–Назваевск–Исилькуль глава администрации Крутинского района сравнил Полежаева с Ильей Муромцем: «Потомки будут о нем вспоминать, как о добром молодце той газовой былины, что повел наш народ в миры цивилизованные».

Да, уж… Какая глыба, какой матёрый человечище! Наш губернатор воистину герой повести Максима Горького – тот самый легендарный Данко, который разорвал себе грудь, вытащил горящее сердце и повел за собой народ в светлое будущее. 
Вместо того, чтобы прервать явный бред главы Крутинского района, Полежаев принял его слова как должное за свои «неустанные заботы о благе человечества».

 

Ты чё, чувак, в натуре!?
Было это в день юбилея старейшего омского художника Алексея Николаевича Либерова. В музее изобразительных искусств в этот день открылась персональная выставка патриарха живописи. Народу было много, практически весь омский бомонд деятелей культуры. Естественно – представители средств массовой информации, в числе которых был и ваш покорный слуга. Буквально за неделю до этого с оператором Олегом Шевелёвым сняли сорокаминутный фильм об Алексее Николаевиче. Он прошёл в эфире Российского телевидения и его продублировали в эфире региональных телевизионных компаний. Либеров был доволен. 
В зале мы обменялись с Алексеем Николаевичем рукопожатием, затем он подвел меня к своей новой работе.
– Нравится?
– Разумеется, Алексей Николаевич. Мне нравятся все ваши работы (слукавил, конечно). 
– После экспозиции забирай. Дарю.
– Спасибо, конечно, Алексей Николаевич, но…
– Возражений не принимаю, это решено… Такой фильм снял, растрогал старика… Мне звонили друзья из Москвы и Ленинграда, им тоже понравилось.
Картину, к своему величайшему сожалению, я так и не забрал. А жаль… она была бы украшением моей коллекции, которая насчитывает более двадцати работ различных авторов. 
К нам подошла начальник управления культуры Нина Михайловна Генова и разговор уже состоял из дежурных фраз, которые принято произносить в адрес юбиляра.

В это время распахнулась дверь от лестницы, ведущей на второй этаж музея, и появился Полежаев со свитой. Он вышел прямо на меня.
– Здравствуйте, Леонид Константинович.
– Я с тобой здороваться не хочу, ты что там против меня документы подписываешь?
Мне так и не удалось выяснить, какие именно, поскольку в этот момент подошёл Либеров, обнял Полежаева за шею и разговор перешел в другое русло. Началась официальная часть встречи.
Интересно было бы узнать, что именно Папа имел в виду? То ли мой какой-то очередной материал, прошедший в программе «Вести», не вписавшийся в общую канву губернаторских доктрин, то ли моё интервью с Виктором Лотковым, конкурентом Полежаева на очередных губернаторских выборах, или что-то такое, о котором я и догадаться не мог. 
Скорей всего, это была моя подпись на письме в поддержку работников филармонии, которым несколько месяцев не выплачивали заработную плату. А для проезда на общественном транспорте им выдавали справки для предъявления кондуктору. Дескать… денег у этих ребят нет, провезите бесплатно. Было и такое в бытность омского губернатора. 
Возле областной администрации Омской области работники культуры устроили акцию протеста. Под звуки траурного марша они принесли к парадному подъезду гроб с табличкой «культура» и активно выражали на словах своё отношение к власти. Я снял репортаж на эту тему и отправил в программу «Вести». Так что… фраза в мой адрес: «Ты чё, чувак, в натуре…!», – прозвучала. Правда, несколько в иной интерпретации.

 

Обидно, досадно, понимаешь, да… ладно…
Начало моей работы в качестве собственного корреспондента Всероссийской телерадиокомпании было тесно связно с именем Михаила Никифоровича Полторанина. По сути, это был мой крёстный отец, точнее говоря, крёстный отец всех собкоров, которые с первым эшелоном, после августовского путча 1991 года пришли в компанию. Он, министр по печати и информации РСФСР, собрал всех журналистов, пришедших во вновь созданную Всероссийскую компанию, поздравил с высоким статусом корреспондента федерального канала и пожелал успехов на поприще самой древней профессии. Многие считают, что самая древняя профессия – проституция, но это не так. Прежде чем Ева соблазнила Адама, Змей передал ей ИНФОРМАЦИЮ. А кто владеет информацией, тот владеет миром. Так что… журналистика имеет более древние корни. 
Так вот… С Полежаевым Полторанина связывали приятельские отношения (возможно, и дружеские) с семидесятых годов. Один, насколько мне известно, – уроженец Казахстана, второй проработал там большую часть своей жизни. 
Михаил Никифорович довольно часто бывал в нашем городе, и даже когда были очередные выборы в Государственную думу, Полторанин как кандидат баллотировался от Омской области. Я и мой коллега Михаил Шахнович были его доверенными лицами. Словом… так сложилось, что у нас были весьма тёплые отношения.

Однажды, когда под эгидой администрации Омской области в актовом зале аэрокосмического объединения «Полёт» проходила презентация журнала «Военные технологии» (могу ошибаться в точном названии журнала), приуроченная ко второй выставке вооружений и конверсионной продукции, в Омск в очередной раз приехал Полторанин. 
До этого ко мне на корреспондентский пункт позвонил из администрации  губернатора Александр Белаш (должность не помню), отвечающий за связь с электронными средствами информации. Гнусный и скользкий тип, именно таких особенно любит приближать к своей персоне наш Курбаши. Насколько мне известно, когда-то Александр Белаш в одной из многотиражек Джезказгана написал хвалебную оду в адрес руководителя строительства канала Джезказган–Караганда. Героем его опуса был – Леонид Полежаев. И поскольку Папа  всегда запоминал имена тех, кто писал ему панегирики, то Белашу было сделано предложение переехать в Омск для работы в администрации.

В день презентации журнала Белаш пригласил меня на встречу и попросил сделать репортаж для Российского телевидения. Заведомо зная, что такой сюжет никто не возьмёт у меня в программу «Вести», я всё же поехал. Моё отсутствие, несомненно, сказалось бы на том факте, что Мутовкин не уважает и игнорирует губернатора. 
Я даже не стал с Москвой согласовывать тему, поскольку, заранее мог воспроизвести свой разговор с выпускающим редактором. Меня прежде всего спросят: «Леня, а где здесь информационный повод? Ну, журнал… Ну, презентация… Ну и что? Это тема для областных СМИ, но никак не для федерального канала, который не должен заниматься прославлением первых лиц регионов».
Мероприятие происходило накануне очередных губернаторских выборов. Когда мы с оператором Олегом Шевелёвым и корреспондентом омского радио Татьяной Андрюшиной вошли в зал, к нам подошел Белаш и стал давать советы, как лучше подготовить материал на заданную тему. Пришлось в тактичной форме объяснить, что «без сопливых скользко», что я сам буду решать, что снимать, у кого брать интервью. Разумеется, что сказано было в несколько иной форме, но суть содержании была именно таковой.

Когда Татьяна Андрюшина взяла интервью у Леонида Константиновича, Белаш подвёл губернатора ко мне. Я не привык к такому общению и обычно сам подхожу к тому человеку, с которым хотел бы побеседовать. Мы поприветствовали друг друга рукопожатием, и я сказал, что у меня к нему нет вопросов, что суть заявленной темы понятна, что я не уверен, возьмут ли вообще этот сюжет в программу «Вести», поскольку присутствует ничем не прикрытая реклама. Полежаев с гневом посмотрел на Белаша и отошёл с репликой: «Да, да, я понимаю. И так все говорят, что я часто показываюсь на экране в период предвыборной кампании…».
Фуршет с горячительными напитками состоялся сразу же после завершения съёмок. Не сказать, чтобы стол ломился от разносолов, но все было достаточно вкусно. С рюмкой водки я подошёл к Полторанину, чтобы засвидетельствовать почтение своему Крёстному отцу. Он стоял рядом с Полежаевым. Оба были слегка поддатенькие, впрочем, как и все остальные. Я поздоровался с Михаилом Никифоровичем и предложил дежурный тост «со свиданьицем». Полежаев сквозь брови посмотрел на наш диалог, а затем спросил Полторанина.

– Ты знаешь, кто это?
– Разумеется, знаю, это мой крестник.
– Это человек, который держит меня на голодной пайке. Тулеев и Россель не вылезают из эфира Российского телевидения, а мне туда доступ заказан.

Я не счёл нужным оправдываться, тем более что Полежаев говорил обо мне, не видя меня в упор. Обижаться было не на что, тем более, что обидчивость, – удел убогих людей. В эфире Российского телевидения омский губернатор периодически светился, но только в том случае, когда был действительно соответствующий информационный повод.
Когда после завершения фуршета Иван Хахалин решил сделать общий снимок присутствующих, то уже из общей массы людей, стоящих перед объективом, Полежаев снисходительно произнёс: «Леонид, иди к нам». 
Сама доброта. Я его, видите ли, на «голодном пайке» держу, а он… удостоил чести стоять с ним рядом.

 

Бей своих, чтобы чужие боялись!
Вообще-то, «отец родной» никогда не был со мной груб и нигде не повысил на меня голос. Хотя… я имел честь наблюдать, насколько «страшен» был Папа в гневе и как мог оскорблять и вытирать ноги о того или иного человека. К примеру – корреспондента омского радио Александра Грасса. Как он его поносил! Обвинил даже в стукачестве с органами ФСБ (ну не с ЦРУ же). Юпитер сердился, значит, был неправ, тем паче, что гнев – один из семи смертных грехов. А что там по этому поводу сказал Фома Аквинский? Ах, да: «Их речи полны хулы и брани. Они враждебны и жестоки. Они не прощают обиды, их гложут мысли о мщении. Но возмездие ждёт их собственную душу. И кара эта – неотвратима».

Гениальная мысль. А что касается Грасса, то… может быть, в его понятии это было совсем не стукачество, а борьба за качество. Насколько прав был Полежаев, сказать было сложно. Если и был прав по сути, то по форме, брызгая слюной, он явно перегнул палку. Причём всё это происходило  во время пресс-конференции, перед наставленными на него объективами телевизионных камер. Оператор Олег Шевелёв, снимая этот эпизод, повернул голову в мою сторону и закатил вверх глаза. Он был в шоке. Я же, сидя за столом, показал ему указательным пальцем вращательные движения, дескать… снимай всё подряд. Полежаев увидел мой жест и остепенился. Он понял, что его истерика может стать достоянием гласности. Тем более что в зале стояли видеокамеры и других телевизионных компаний. На своих нукеров можно было цыкнуть, и они сотрут весь исходник. Как быть со мной?
После возвращения на корреспондентский пункт мы просмотрели отснятый материал и поставили видеокассету на полку рядом с другими. Утром этой кассеты не оказалось. Ключи от кабинета, аппаратной и монтажной я оставлял на вахте у дежурного и при необходимости попасть в мои «апартаменты» можно было легко. Достаточно было достать ключи из металлической коробочки и открыть дверь.

Я поинтересовался у вахтёра (в то время вместо охранников, дежурили старушки), заходил ли кто-то в аппаратную ночью. Выяснилось, что заходил монтёр (якобы монтёр), который сказал, что нужно что-то исправить в проводке. Всё встало на свои места. Я не стал гнобить бедную старушку за то, что она без моего ведома даёт ключи неизвестно кому. Полагаю, что предварительно ей позвонил кто-то из руководства ГТРК «Иртыш», а дальше было дело техники: просмотр видеокассет и изъятие злополучного оригинала. Для этого, правда, надо было найти кассету среди остальных. Времени для этого у «монтёра» было достаточно.

 

Happy birthday to you 
Однажды из администрации Омской области мне позвонил мой бывший шеф, в прошлом председатель комитета по телевидению и радиовещанию, после этого заместитель главного редактора газеты «Вечерний Омск» Виктор Васильевич Пономарёв. Хороший человек, но в силу обстоятельств попал под лемех той самой системы, приверженцем которой он был ещё с комсомольского возраста (то есть со второй половины пятидесятых годов).

Состоялся диалог примерно в таком ключе:
– Лёня, ты знаешь, тридцатого января у Полежаева день рождения.
– Знаю, поздравлю.
– Я тебе по другому поводу звоню.
– Да, слушаю Вас, Виктор Васильевич…
– Не мог бы ты позвонить в приёмную ВГТРК и попросить, чтобы Сванидзе поздравил с днём рождения нашего губернатора.
Повисла недоумённая пауза.
– Я мог бы позвонить, но делать этого не буду даже при всём уважении к Вам. Я знаю, какая реакция будет у Николая Карловича. И знаю, куда он меня пошлёт. И вообще… Что это за бред и кому в администрации пришла в голову такая идея. Вы могли бы себе представить мой диалог со Сванидзе? Я прошу его о том, чтобы он позвонил омскому губернатору и спел ему «Happy birthday to you». Уверяю Вас, он пошлёт меня на три буквы. Вы знаете куда, в середине этого слова буква «у», то есть – в «душ», чтобы я охладился, прежде чем своему шефу делать подобные предложения.

– Ты прав, конечно. Идея не моя. Она пришла в голову Радулу, он носится с ней как дурень со ступой. Вот меня и принудил к тому, чтобы я позвонил тебе. Хотя… Мне не трудно было предугадать твою реакцию. Извини…
И хотя наш диалог был завершён, мысль о том, что в качестве PR-технолога у Полежаева находятся такие люди, как Владимир Владимирович Радул (ныне покойный), не покидала меня на протяжении дня.  Думал о том, чем занимаются люди в окружении губернатора, в том числе и его ближайший советник по вопросам идеологии. Вот уж воистину: «Угодничество холуев всегда опережает желание хозяина».

 

Мышиная возня или буря в стакане воды
Попытка Полежаева накинуть хомут на мою персону, представителя федерального канала, явно не удавалась. А ведь Белаш, наверняка, получил инструкции наладить со мной более тесные контакты для того, чтобы личность омского губернатора появлялась в эфире Российского телевидения чаще. 
Вероятно, именно с этого дня в администрации Омской области неоднократно обсуждался вопрос о том, как посадить в кресло собкора ВГТРК своего человека. Таковой вскоре нашёлся – Дима Кацал, корреспондент одного из омских телеканалов, подконтрольных губернатору. Худенький, с дефектом речи, на тоненьких ножках, он уже мнил, что скоро займёт моё место и уповал на покровителей из областной администрации. И те не лишали его надежды. Особенно усердствовали в этом направлении двое: Александр Викторович Кулинич, бывший руководитель ГТРК «Иртыш», бывший руководитель телекомпании «СТВ-3», и Владимир Владимирович Радул, бывший заместитель Полежаева по вопросам идеологии.

Со слов Белаша (он в то время уже руководил ГТРК «Иртыш»), на меня собирался компромат, где говорилось, что я использую оборудование корпункта ВГТРК в личных целях, что монтирую на нём заказные видеоролики рекламного содержания, получая за их изготовление наличные в свободно конвертируемой валюте. Сей факт соответствовал действительности. Почему нет? Спрос, как известно, рождает предложение, и мы с Олегом Шевелёвым занимались изготовлением клипов, рекламных роликов, заказных фильмов. Особенно большой спрос на наши услуги был в период предвыборных кампаний. Иногда мы умудрялись готовить ролики параллельно сразу двум кандидатам, которые баллотировались по одному и тому же избирательному округу и являлись, по сути, конкурентами.

Я, честно говоря, не видел папку своего досье, с документами, которые успели собрать на меня Шерхановские Табаки. Но, думаю, прямых улик никаких не было. Монтажом занимались мы на корреспондентском пункте, а что именно монтировали – пойди проверь: то ли рекламный ролик, то ли сюжет для программы «Вести».

Тем не менее, в Москву в качестве ходока и заявителя был отправлен некто – господин Рыбаков (имя не помню). Молодой парень, по возрасту – двадцати с небольшим лет. Как мне сказали позднее, – сотрудник комитета государственной безопасности из омского управления. Я знал его, но знакомство у нас было с ним шапочное, на уровне «здравствуй» и «до свидания».          
Попытка представить меня в негативном свете не увенчалась успехом. Для руководства ВГТРК сразу стало ясно, кто такой кляузник Рыбаков и чьи интересы он представляет. Леонид Мутовкин проработал в компании не один год, проверен неоднократно и на профессиональную пригодность, и на ряд других «тактико-технических» данных, соответствующих «параметрам» собкора Всероссийской телерадиокомпании. Ну, а что использует оборудование… Не велик грех… Пусть подзаработают мал-мал ребята на корпункте. Было бы удивительно, если бы собкоры, имея в своём распоряжении арсенал технических средств, не использовали его в личных целях. Никто же не обвиняет водителя государственного авто, если тот подвезёт попутчика.
Но… нет, как известно, дыма без огня – папку с компроматом положили в моё личное дело. На всякий случай. Об этом мне сообщали из Москвы мои коллеги по корпоративному сообществу, которые трудились не в регионах, а непосредственно в столице.

 

Посидим, поокаем…
Периодически Леонид Константинович собирал на посиделки собкоров федеральных каналов. Пресс-секретарь обзванивал всех заранее и оповещал о времени и дате. Местом для неформальной беседы служил длинный стол его кабинета. И после того, как папа усаживался в торце, начинался процесс «задушевного» разговора. 
Помню одну из таких первых встреч, которая проходила летом 1992 года. На ней, кроме меня, присутствовали собственный корреспондент газеты «Правда» Юрий Шпаков (ныне покойный); собкор газеты «Известия» Сергей Сусликов (ныне хозяин компании «Триэс»); собкор газеты «Советская Россия» Сергей Шкаев; собкор ТАСС Анатолий Петров; собкор первого канала ОРТ Вера Морозова. Из перечисленных только Толя Петров по-прежнему работает в тех же структурах. Иных уж нет, а те далече… Но не об этом речь.

Цель таких посиделок заключалась в том, чтобы из уст первого лица региона журналисты могли узнать о том, какие позитивные преобразования происходили в Омской области, какую положительную роль в этих процессах играл губернатор. В процессе встречи собкоры могли решать какие-то свои шкурные дела, исходя из личных интересов. В разумных пределах, как правило, Папа не отказывал никому. Конечно же, между делом, Леонид Константинович, как бы невзначай, старался выявить позицию каждого из приглашённых. Кто что думает о том или ином событии, под каким соусом намерен преподнести материал в своё издание или в свой канал.

Такие посиделки случались эпизодически, по мере приближения выборов или какого-то другого важного события в регионе. Но всякий раз неизменными оставались три пункта программы встречи: разъяснение, выяснение и раздача слонов. Правда, в последние годы добавился ещё один пункт – неформальная часть беседы переносилась в «Закрома Родины». Так назывался зал, где стояли столы с различного рода деликатесами. Все было очень вкусно. По традиции, приняв на грудь горячительного, все развязывали языки. Собкоровский корпус к концу девяностых заметно изменился. Из старой гвардии оставались корреспондент ТАСС Анатолий Петров и я. Правда, моя персона уже не в статусе собкора программы «Вести», а собкора радиостанции «Голос России». На моём месте собкора ВГТРК, начиная с двухтысячного года, обосновалась Елена Моренис, приехавшая в Омск из Ярославля. Ей Леонид Константинович оказывал в процессе посиделок особые знаки внимания. Оказывал… потому что женщина, потому что симпатичная, потому что надеялся, что он будет более частым гостем на канале ВГТРК.

Изменения в собкоровском корпусе произошли кардинальные. О Елене Моренис я уже сказал. На канале ОРТ одно время работал Михаил Акинченко, его сменила Елена Жеренюк, на канале НТВ – Александра Барабанщикова, на канале ТВЦ – Андрей Берников. Затем к этой когорте добавился и мой старший сын Владимир, работающий сегодня на различные федеральные каналы.
Одна из таких встреч проходила как-то на даче Полежаева. На той самой, где некогда Андрюша Караулов на фоне камина вёл душещипательные беседы о «славных» деяниях губернатора с известными людьми нашего города. Я уже рассказывал об этом выше. После завершения официальной части разговора мы спустились со второго этажа на первый, где перевели диалог в неформальное русло. Именно на этой встрече, папа с барского плеча решил подарить собкорам полное собрание сочинений Фёдора Михайловича Достоевского (каждому). Когда зашла речь о литературе, то Леонид Константинович блеснул своими познаниями в русской классике. Узнав, что среди молодых журналистов есть невежды, не знающие основ литературы ХIХ века, он подозвал своего зама Александра Артёмова и сказал, чтобы у каждого из присутствующих была подписка. 
В этот день мы как никогда обогатились духовно.

 

Великое переселение собкоров
Позднее, в начале двухтысячных, когда стрелка политического барометра развернулась в диаметрально противоположную сторону, началась пертурбация в стране. Коснулся процесс «завинчивания гаек» и средств массовой информации. Всё началось с поджога Останкинской башни, на которой сгорели передатчики оппозиционных правительству телевизионных каналов. Мне это напоминало поджог рейхстага в Германии в 1933 году, в котором нацисты обвинили коммунистов.

Первый удар пришелся на компанию НТВ. Из неё выдернули их руководителя Олега Добродеева, предложив ему пост руководителя нашей компании. То есть ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться. По сути, Добродеев сдал свой коллектив НТВ с потрохами. И коллектив, несмотря на поддержку общественности, несмотря на проводимые в Москве митинги в поддержку НТВ, не смог долго бодаться с властью.

Часть преданной свиты Добродеев перетащил с собой на ВГТРК. Естественно, при таком раскладе на ВГТРК убирается, в первую очередь, ближний круг старой команды. Их места заняли выходцы с НТВ. Второй этап – замена собкоровского корпуса на местах. Для этого нужно было найти повод для того, чтобы устранить старую гвардию. Их функции решено было отдать на откуп местным компаниям, поскольку они на правах дочерних предприятий вошли в структуру Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании.
Первый удар пришелся по моей персоне. Приехала «тройка», возглавлял которую бывший полковник, работник дирекции «Корсеть» Вадим Алексеевич Гречинский. Гнида порядочная во всех отношениях. Представители «тройки» провели по описи инвентаризацию оборудования. Изъяли всё, что можно, и отправили малой скоростью непосредственно в столицу. 
Из обоймы собкоров за год вылетела большая часть моих коллег. Правда, в Омск из Ярославля на моё место приехала Елена Моренис. Она, через определённый промежуток времени тоже отправилась по моим стопам и осела вначале в структурах местной телекомпании «Иртыш», а затем в структурах пресс-центра Омской мэрии.

Что касается моей персоны, то ровно год я проработал во вновь созданной компании «ОТВ», пока господин Полежаев не решил, что мы дискредитировали его персону в глазах лидера Северной Кореи Ким Чен Ира.

 

К нам приехал, к нам приехал…
«Вновь звучит напев старинный, и шампанское рекой, к нам приехал, к нам приехал – КИМ ЧЕН ИРваныч, дорогой…».          
Относительно недолго, а если точнее, чуть более года, просуществовал в Омске созданный в 1999 году под эгидой рекламного агентства «КП-Мастер» телевизионный канал «ОТВ». И хотя политика канала изначально была прогубернаторской, тем не менее, компания велела долго жить после визита в Омск ещё одного «Великого кормчего» – лидера Северной Кореи. 
Полежаев использовал всех и вся, чтобы усладить пребывание в Омске Ким Чен Ира. Честно говоря, неприятно было наблюдать, как коллектив Омского хора изощрялся в здравице в честь северо-корейского лидера, выучив текст песни на корейском языке. Впрочем, удивляться особо нечему, есть между этими людьми очень много общего.

Всё складывалось благополучно до той самой минуты, пока корреспондент «ОТВ» Елена Жеренюк вместе с оператором Владимиром Артюховым, проводя съёмки на железнодорожном вокзале, не обнаружили на литерном вагоне председателя Ким Чен Ира вмятины от пуль автомата. Ну, вмятины и вмятины… Откуда они взялись – неизвестно. Скорей всего, при испытании боковой брони. Как истинные журналисты, Елена и Владимир зафиксировали сей факт на видеоплёнку и по возвращению в компании продемонстрировали запись коллегам. Было принято решение сделать стоп-кадр и полученную фотографию разместить в газете «Комсомольская правда» на второй полосе. Вполне безобидный снимок произвел на Полежаева эффект разорвавшейся бомбы.
На очередной пресс-конференции у губернатора руководитель Телекомпании «12-й канал» Павел Паутов задал Леониду Константиновичу заранее подготовленный вопрос: «Дескать… А что это такое?».

Представьте себе рев турбин реактивного лайнера в сочетании с визгом домохозяек, не поделивших на коммунальной кухне конфорку газовой плиты. Если сказать, что папа был в гневе, это ничего не сказать. Перед наставленными на него телевизионными объективами камер он, размахивая зажатой в правой руке газетой (заранее заготовленной к заведомому вопросу), извергал из чрева гром и молнии. Если бы этой энергией зарядить конденсатор, то омские теплоэлектроцентрали в течение полугода работали бы в режиме экономии. Запись губернаторских «грома и молний» до сих пор хранится в моём личном архиве.

Суть «красноречья» сводилась к тому, что это дешёвая, высосанная из пальца сенсация, что это никакой не вагон Ким Чен Ира, что охрана не подпустила бы корреспондентов «ОТВ» так близко. Глупыш не знал, что на видеокамерах существует трансфокатор, благодаря которому объект съёмки можно приблизить на близкое расстояние. Лёгким движением руки объект приближается… Объект приближается… 
Непонятно, что, собственно говоря, повергло в ярость Леонида Константиновича и что послужило поводом тому, что он столь раболепно заискивал перед лидером этого тоталитарного государства, которого в европейских странах не пустили бы и на порог подъезда.

Акции компании «ОТВ» после разбора полётов в администрации Омской области, и соответствующего юридического вмешательства были переданы компании «12-й канал» и на этом фундаменте возник в Омске, цитирую: «Культурный канал». Заметьте, не канал «Культура», а именно – «культурный» канал. Исходя из этой логики с придумыванием названия, можно подумать о том, что есть ещё и канал «некультурный».
Пожалуй, сей факт, был завершающей точкой в цепочке передела собственности на рынке Омск-медиа. Сегодня можно констатировать, что в регионе не осталось каких-либо альтернативных или оппозиционных губернатору средств массовой информации.

Когда в начале 2001 года в Омск приезжали журналисты компании НТВ с целью узнать, как обстоят дела с гласностью в регионе, как могут представители оппозиции выражать свою точку зрения, то они искали возможность встретиться с журналистами неподконтрольных губернатору СМИ. Было записано несколько интервью по этому поводу со мной и коллегами по корпоративному сообществу: Маратом Исангазиным, Владимиром Корбом, Татьяной Ильиной. Наше мнение в отношении существующего положения вещей было единодушно. Мы называли вещи своими именами. Естественно, что процесс подготовки этой передачи никто не скрывал. И… естественно… программа в эфир не вышла. В какую сумму обошлась «цена вопроса», остаётся только догадываться. Из достоверных источников (а таковые есть и у нас) стало известно, что в компанию НТВ были отправлены «ходоки» с мешком урюка и флягой браги. Разумеется, в переносном смысле этого слова.

 

Скандал в благородном семействе
Нужно сказать, что… несмотря на катаклизмы, статуса собственного корреспондента службы информации «Радио России» меня никто не лишил. Более того, позвонили из дирекции Лена Сокольникова и Лида Тогохина и сказали, что хотят получать информацию из региона непосредственно от моей персоны. За мной сохранился также и статус собственного корреспондента радиостанции «Голос России». Это радиостанция, созданная в двадцатых годах как рупор Коминтерна, вещала сегодня на страны зарубежья, которые находились на территории Европы, Латинской Америки, на Юго-востоке Азии. Я чувствовал себя непотопляемым авианосцем НАТО и небезосновательно. Нас прессуют, а мы крепчаем! Я несколько потерял в финансовом плане, поскольку оклада уже не было и приходилось надеяться только на гонорар.

Так мы жили, не тужили. Белый хлеб совсем забыли. Хоть и масла не видали – директивы выполняли. Директивы руководства компании, разумеется.
В конце лета двухтысячного года позвонила мне Светлана Морозова, руководившая одно время телевидением на ГТРК «Иртыш». Она сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться. Она рассказала, что создаётся в России новая структура, которая будет объединять профессиональных журналистов. Что-то наподобие Союза журналистов. Возглавил «МедиаСоюз», бывший телевизионный журналист программы «Взгляд» Александр Любимов. Имя достаточно известное. Лично она видит мою кандидатуру в руководстве омской региональной организацией. Сама она уже вступила в должность руководителя структуры «МедиаСоюз» непосредственно по Западно-Сибирскому федеральному округу. То есть я буду только в её подчинении и в подчинении Москвы. 
«Почему нет?» – подумал я. Во всяком случае, буду не по зубам чинушам из администрации Омской области. Я дал согласие. Состав учредителей омской региональной организации «МедиаСоюз» был следующий: Мутовкин Леонид – председатель; Белаш Александр – заместитель председателя; Лисовский Владислав – член учредительного совета; Шестаков Анатолий – член учредительного совета; Морозова Светлана – член учредительного совета.

Белаш в то время руководил ГТРК «Иртыш», Лисовский был заместителем главного редактора газеты «Омская правда», Шестаков работал в качестве корреспондента омского радио, Морозова… о ней я уже написал выше.
Я стал готовить документы для того, чтобы отнести их на регистрацию в министерство юстиции Омской области, не подозревая, что за моей спиной Радул и Белаш уже строят козни. Ни тот, ни другой не могли смириться с тем фактом, что именно человек не из их когорты будет возглавлять Российскую структуру в омском регионе.

И как-то мне позвонил Белаш и предложил встретиться с ним в его кабинете ГТРК «Иртыш». Суть разговора сводилась к следующему: не хотел бы я провести рокировку – Мутовкин – Белаш? То есть за определенное вознаграждение продать должность председателя и стать заместителем. Окончательная цена вопроса не оговаривалась, было принято решение обсудить эту тему после моей консультации с руководством «МедиаСоюза», то есть… с Морозовой и Любимовым. На том и порешили.

Предложение провести рокировку моё руководство, как на окружном, так и на федеральном уровне встретило категорическим «нет».
На «нет» и суда нет. Я съездил в Новосибирск, получил необходимые для регистрации документы, удостоверение и так называемые «верительные грамоты». Оставалось вручить их омскому губернатору и предстать пред его «ясные очи» в новом для меня статусе.
Полежаев встретил меня очень радушно, он даже вышел из-за стола  и протянул руку. Интересовало его всё: устав новоявленной организации, руководство, под чьей эгидой создана, кто является членами в Омской области, какие мероприятия намерен я проводить в Омске под эгидой областной организации «МедиаСоюз». Я подробно отвечал на вопросы и предложил провести совместную с администрацией акцию, разумеется, с участием главы региона. На что Леонид Константинович сразу же согласился. 
Затем разговор был переведён на отвлечённые от «МедиаСоюза» темы: касающиеся состояния омского медиарынка, а также о том, насколько удачно областные СМИ отражают деяния губернатора. Я сказал, что вся информация преподносится  настолько в навязчивом виде, что вызывает оскомину, что нет чувства меры, что читателям или зрителям кладут информационную пищу в рот и большим пальцем пытаются протолкнуть всё это в горло. Если такое происходит, то процесс имеет диаметрально противоположный эффект. На кого рассчитана такая информация? На олигофренов, которые заглатывают через экран любую наживку, а потом повторяют дежурную фразу: «Я сам видел, по телевизору передавали».

Полежаев явно остался недоволен моим ответом. Он не привык к такому откровению, потому что не услышал из моих уст дежурных фраз о том, что всё гениально, что вся информация – это не что иное, как реальное отражение «славных» дел омского губернатора.
– А может быть, именно так и надо! Разжевать и в рот положить. Может быть, это самый эффективный способ, – возразил Полежаев.
– Вы спросили, я ответил.
Расстались мы… не сказать, чтобы враждебно, но как-то… натянуто напряжённо. Я понял, что совместной акции не будет, что мой разговор будет передан Радулу, а уж тот-то сумеет из него извлечь определённую для себя выгоду. В этой ситуации я решил действовать и работать на опережение и не ошибся в своей стратегии.

Из перечня подготовленных к регистрации документов я достал лист со списком учредителей и переписал их имена и фамилии на чистый бланк. В новый бланк вместо фамилии Белаш я вписал имя директора информационного агентства «КП-Мастер» Максима Глебовича Немировича-Данченко. Затем я позвонил Шестакову и спросил его о том, не будет ли он возражать, если я вместо него поставлю в новом документе закорючку (подпись) против его фамилии? Толя не возражал. Лисовскому, правда, я не звонил, надеясь, что и он тоже будет не против. И это была моя существенная ошибка.

В этот же день я отнёс все документы в министерство юстиции Омской области. А через несколько дней мне уже выдали свидетельство о регистрации омского регионального отделения «МедиаСоюза».
Скандал разразился уже через пару дней. С такими же документами в министерство юстиции пришли Белаш и Радул. В их списках учредителей в качестве председателя фигурировало имя Белаша. Каково же было их удивление, когда им было отказано в регистрации на основании того, что такая организация уже существует, что на основании полученных от меня документов выдано свидетельство. Ещё больший удар этих субчиков ожидал после того, когда они в моих учредительных документах не обнаружили имя председателя ГТРК «Иртыш». Вместо него появился Максим Немирович-Данченко. Естественно, что предварительно я согласовал с Максимом его кандидатуру.  Честно говоря, я бы очень хотел видеть в тот момент физиономии этих людей, которых господин Мутовкин сделал как мелких фраеров, проживающих в вонючих трущобах Джезказгана. Каждому воздастся по деяниям его. А кто не успел, тот опоздал.

Через пару дней в администрации проходила пресс-конференция с участием губернатора Омской области. Он сидел за столом вместе с ведущей Ларисой Зенг, некогда бывшим диктором омской студии телевидения.
И вдруг, Леонид Константинович, обратившись ко мне, спрашивает…
–  Леонид, у тебя есть ко мне вопросы?
– Да… А что их надо задавать сейчас, а не по ходу работы пресс-конференции?
– А вот у меня к тебе есть один большой вопрос.
– Слушаю Вас…
– Не сейчас.
– Хорошо.

Свой вопрос он мне так и не задал. Более того, с этого  момента он стал явно игнорировать мою персону, даже в том случае, когда я отправлял ему по факсу депешу с предложением дать интервью для программы Радио России. Раньше такого не было, он всегда оперативно реагировал на такие предложения. Дальнейшие события развивались следующим образом…
Против меня было возбуждено уголовное дело. Заметьте, именно уголовное. Мне инкриминировали подделку подписей в документе о составе учредителей организации «МедиаСоюз». В качестве обвинителей: Лисовский и Шестаков. Хотя Толя дал своё «добро» по телефону, чтобы я поставил вместо него заковырку в графе «подпись». Ну да ладно…

Скандал разгорался нешуточный, поскольку всё сообщество омских журналистов раскололось на два лагеря. Те, кто трудился в подконтрольных губернатору средствах массовой информации, писали под диктовку Радула. Другие издания описывали события совершенно в ином свете. Я благодарен в этой связи моим коллегам, которые поддержали меня в ту минуту: Александру Коршунову, Михаилу Лебедеву, Лилии Звиряка, особенно благодарен Дмитрию Гутенёву, который разложил по полочкам суть событий в газете «Красный Путь».

Чтобы в какой-то степени расставить точки над «i», мне необходимо было собрать пресс-конференцию с моими коллегами и объяснить суть дела. Посовещавшись с Максимом Немировичем-Данченко и Сергеем Пеленицыным, мы решили провести её в актовом зале гостиницы «Иртыш», принадлежавшей омской мэрии. Мы встретились с директрисой комплекса, оговорили условия аренды зала и назначили день проведения мероприятия.

Естественно, наше намерение не осталось без внимания администрации области. Директора гостиницы вызвали «на ковёр» к Радулу и доходчиво объяснили, что ей можно было делать, а что нельзя. Всё это проходило в присутствии столичных PR-технологов, которые приехали консультировать Папу в связи с его предстоящими выборами. Как выяснилось в дальнейшем, Радул предложил директрисе гостиничного комплекса «Иртыш» расторгнуть со мной договор и отказать в аренде зала, на что московские ребята сказали, что делать этого не надо, сейчас лето и Мутовкин проведёт пресс-конференцию на улице. А это уже будет факт не в пользу администрации накануне предвыборных баталий. Лучше обозначить в Доме журналиста другую пресс-конференцию и тогда можно обязать журналистов прийти непосредственно туда, куда укажет им указующий перст из администрации. На том они и порешили.
Я ещё раз обзвонил своих коллег и сказал что пресс-конференция в гостинице «Иртыш» состоится сразу же после завершения пресс-конференции в Доме журналиста. День обещал быть интересным и насыщенным. Из Новосибирска приехала Светлана Морозова и уже с ней и с Максимом мы обсуждали стратегию предстоящего мероприятия. Мы подготовили приглашения на фирменных бланках с оттиском «МедиаСоюз» и разослали руководству всех телевизионных каналов и всех печатных изданий. Не обошли вниманием и Радула. Текст приглашения начинался с фразы «Уважаемый Владимир Владимирович…». Разумеется, что открытка была своеобразным издевательством над его персоной. Дескать… заходи, если ЧЁ, гостем будешь. После конференции – банкет, халява плийз.

В эти дни я почувствовал, что кто-то взломал мой компьютер и копошится в нём как у себя дома. Причём в момент включения системного блока автоматически включалась сеть Internet. Особо секретных документов у меня на жёстком диске не было, а всё, что им надо знать, они знали непосредственно из моих уст. Тем не менее, ребята не успокоились, пока не запустили мне «трояна» – компьютерный вирус. Гады, конечно… Но… – на войне, как на войне.

Мои друзья предупредили, что все мои телефоны прослушиваются. Да я и сам догадывался об этом. Решено было использовать сей факт в свою пользу. С Максимом и Светланой мы договорились о кодовом слове и это значило, что сливается для прослушки совершенно ложная информация. К примеру… 
– Максим привет, это я…
– Где вы?
– В аэропорту. Встретили ребят из ВГТРК, с ходу приступают к съёмке.
– А оэртэшники?
– Те уже час как у администрации снимают.
– В каком ресторане банкет?
– В Нефтяниках, в ресторане «Прибой» уже заказан стол на пятьдесят персон.
Разумеется, что никто из Москвы не приезжал. А сказано это было для того, чтобы Радул немного подсуетился. Чтобы служба мёдом не казалась, мы выпустили «осу» (дезу). В ресторане «Прибой» мы тоже не намерены были собираться. Стол действительно был заказан, но в ресторане «Мельница».

Пресс-конференция в Доме журналиста началась в назначенный день в 14.00. В центре внимания Белаш, Лисовский, Шестаков и примкнувшая к ним Ира Юдина. Юдина руководила в то время рекламным отделом ГТРК «Иртыш», и мне до сих пор непонятно, каким образом попала она в эту компанию. Наверное, просто трём мужикам недоставало представительниц женского пола.
На пресс-конференции из нашей компании «ОТВ» присутствовали Саша Барабанщикова (ныне собкор НТВ) с оператором Володей Артюховым. Их задача была зафиксировать встречу полностью для последующего просмотра и анализа. Жалкое блеянье о том, что Мутовкин подделал подписи Лисовского и Шестакова, напоминало диалог обиженных. Я и сейчас с удовольствием просматриваю эту видеозапись, где опущенный ниже городской канализации Белаш, взяв на себя главную роль, пытался представить картину совершенно в ином свете. На вопрос: «Но ведь вы, Александр Иванович, готовили аналогичные документы для регистрации, Мутовкин опередил вас, вам обидно, что остались не у дел?». Вопрос, действительно, не в бровь, а в глаз. Естественно, что ничего вразумительного он ответить не мог. Был ещё вопрос и такого содержания: «Вот вы, Александр Иванович, мните из себя журналиста, что кроме оды в адрес Полежаева вы написали в этой жизни?». На что Белаш ответил: «Я руковожу большим коллективом и придумываю рубрики для новых передач». Особенно растирали Шурика мои коллеги Михаил Лебедев и Татьяна Ильина.
После этой пресс-конференции кавалькада журналистов переместилась в актовый зал гостиницы «Иртыш». Я обратил внимание на «засланных казачков». Один из них – Виталик Суровый (фамилия у него такая) – работал в компании, которой руководил Белаш. Полагаю, что перед ним была поставлена такая же задача, какая стояла перед Сашей Барабанщиковой в Доме журналиста. В зале было немногим более сорока человек. Мы с Морозовой сидели за большим столом на сцене.

Я поблагодарил собравшихся за то, что не проигнорировали приглашение и открыл пресс-конференцию. Вначале в подробностях рассказал в чём суть дела. Затем взяла слово Светлана Морозова и тоже в деталях объяснила о всех подводных течениях, с которыми приходилось сталкиваться в процессе этих баталий. Потом начались вопросы из зала. После встречи с Белашом, Лисовским, Шестаковым и Юдиной мои коллеги уже были в курсе всех дел. Им оставалось только выслушать детали от представителей противоположной стороны и сделать организационные выводы. Виталий Суровый задал вопрос: «Звонил ли я кому-нибудь из учредителей, для того чтобы получить «добро» и поставить за них своей рукой в ведомость подпись?». Я не стал сдавать Толю Шестакова и сказал, что не звонил, поскольку не посчитал нужным. Никто их из состава учредителей не изгонял. А если в документе и отсутствует фамилия Белаша, то по причине того, что он пытался зарегистрировать организацию в обход председателя, то есть – меня. Белаш играл на опережение и проиграл. Не вижу причин для беспокойства со стороны Шестакова и Лисовского.
К слову сказать, после этих событий Толя Шестаков при встрече со мной как-то вот… опустив глаза, говорил, что… дескать, ты же понимаешь, почему он тогда поступил именно так, а не иначе. Сейчас Толя работает клерком в администрации Омской области. Правда, журналистом он перестал быть несколько раньше.

В тот день после пресс-конференции все сели в автобус и поехали в ресторан «Мельница» обмывать нашу моральную победу. Ко мне в зале ресторана подошли  Миша Лебедев из «вечёрки» и Саша Коршунов из газеты «Новое обозрение». Оба выразили желание вступить в «МедиаСоюз». Причем в заявлении в графе «Причины вступления» Миша написал: «Хочу мочить омского губернатора». Слух о том, что Мутовкин в ресторане «Мельница» даёт халявный обед, быстро по средствам мобильной связи разнеслась по городу. Люди подходили, хотя свободных мест уже не было. Естественно, что не заставили себя долго ждать засланные «казачки». Их, разумеется, никто не приглашал, тем не менее, приняли радушно, как и остальных гостей.
Гуляли дотемна. Потом во внутреннем дворике ресторана водочку залакировали пивом. На этом программа дня считалась завершённой. Гип-гип!!! Ура, ура, ура!!!

На следующий день по омскому ГТРК «Иртыш» прошёл сюжет, дискредитирующий мою персону, подготовленный Виталиком Суровым. В противовес этому репортажу Светлана Морозова в Новосибирске сделала телевизионную программу о скандале в благородном семействе, но уже направленную против областной администрации. Программа вышла в эфир накануне губернаторских выборов. Словом… процесс пошёл.

Своё логическое продолжение он имел уже в судебных инстанциях. Для того чтобы отменить регистрацию (а это всё не так просто), нужно было действительно доказать, что я совершил противоправное действие. Но ребята поторопились завести уголовное дело и проиграли мне два суда. Иск Белаша, Шестакова и Лисовского был отклонён. Тогда стрелки перевели на арбитражный суд. Его решением регистрация была аннулирована. Но у меня был подготовлен новый пакет документов на новую регистрацию. 
Среди учредителей, кроме моей фамилии, стояли уже совершенно другие имена: Максим Немирович-Данченко, Михаил Лебедев, Александр Коршунов, Алла Черткова. Все они – мои коллеги по журналистскому цеху, работающие в самых различных изданиях Омска.

Сложности после отмены с регистрацией заключались в том, что было дано негласное указание принять меры, чтобы документы не соответствовали существующему законодательству. Чиновники проверяли все, вплоть до запятой. И если находили что-то не соответствующее, возвращали мне весь пакет. И я переделывал. Терпение у меня было, тем более, здесь уже было дело принципа. Так продолжалось около года. Когда мне в очередной раз вернули документы, то я созвонился со своим руководством в Москве и разъяснил суть дела. На что получил ответ: «Жди гостя, мы вышлем к тебе юриста, он на месте проверит, насколько же объективны те причины, из-за которых у тебя не принимают документы на регистрацию».

Поразительно, но именно на следующий день мне позвонили из министерства юстиции и сказали, чтобы я приносил документы в том виде, в каком они есть. Я принёс, и у меня их взяли. Думаю, что прослушка моего мобильника сыграла определённую роль. Бодаться с юристами из столицы накануне губернаторских выборов в администрации области не захотели. Через неделю мне выдали новый регистрационный лист и опять… Гип-гип!!! Ура, ура, ура!!! В этой войне это была уже окончательная победа.